Когда солдат идёт на террикон,
Нет сил на многословие с вершины.
А кто-то проповедует осины,
Укрывшись этой правдой целиком.
Болтают про домашние дела
Лелеют стилистические споры,
Один отжёг, другая не жила,
У третьей заживёт, но жаль, не скоро.
Свинцовый ветер обжигает плоть,
Дешёвый вечер обещает щастье.
Без умиления глядит Господь
На наши тупики и разногласия.
Завеса между подсознанием и сознанием временно истончилась. Он удивлен тем, что ему удается реагировать на светофоры, затем осознает, что светофоры в обоих мирах синхронизированы. Зато рассинхронизованы сезоны — и вообще календарь. Он проезжает работающую «Боровку», но сегодня не «хандлёва неделя», не торговое воскресенье, она не должна работать, проезжает мимо закрытой «Боровки», потом все же разворачивается, едет назад, на парковке достаточно машин, он входит в «Боровку», ничего не покупает, так как ему ничего не требуется, выходит на улицу, возвращается, берет «Люблинскую вишневую», платит, едет вперед, среди цветущих лугов пасутся коровы, а кое-где еще не стаял снег, сугробы серо-грязноваты и напоминают пасущихся коров, нет, это не коровы, вернее, не сугробы, а если просто смотришь плазму, то тоже не так штырит, если при этом не думать, хотя штырит, конечно, смотря по тому, о чем ты готов подумать, городской житель при виде обугленной панельной девятиэтажки думает одно, сельский — другое, дикторша в плазме кончает при каждом произнесении слова «масакр», будто вся пролитая упомянутыми ею жертвами кровь прилила в пещеристое эфирное тело, теребящее ее под юбкой или под тем, что там на нее надето. «Когда я стану президентом Земли, — клянется Лето, — то первым делом велю разбомбить все заводы, производящие плазму».
• • •читать полностью21 января 2024 года исполняется сто лет со дня смерти Ленина. Эта дата завершает цикл столетних годовщин, связанных с русской революцией, замыкает эпоху. Вся жизнь Ленина была на виду, с исключительной подробностью описывалась и в СССР, и в эмиграции, и в постсоветской России. Но о его последних днях, месяцах и даже годах мы почти ничего не знаем точно и наверняка. Источники разноречивы, сведения о состоянии, настроении и болезни вождя множество раз подчинялись текущей политической конъюнктуре, и как бы ни был въедлив и внимателен историк, разбираясь с бумагами, он всё равно оказывается в плену собственной версии событий. К тому же известная часть медицинских документов — несмотря на давно истекший 75-летний срок — до сих пор засекречена, официально — по просьбе племянницы Ильича Ольги Дмитриевны Ульяновой (скончалась в 2011 году), подтверждённой её дочерью и, соответственно, внучатой племянницей Ленина Надеждой Алексеевной Мальцевой (этот последний срок секретности как раз и должен завершится в день годовщины; посмотрим, что будет дальше).
Но дело даже не в этом. За оценками и представлениями о Ленине как политической фигуре, — то величайшем гении всех времён и народов, то главном погубителе России, — исчезает его человеческая судьба и трагедия. Как для всякого человека — в одиночестве — перед лицом неминуемой смерти.
• • •читать полностьюНас окружали книги, книги, книги. Книги стояли на стеллажах, лежали стопками на полу, на столе, на стульях. И среди этих книг расхаживал толстый лысый человечек в роговых очках и с седой бородкой, подстриженной по революционной моде прошлого века.
— Я не разрешаю вам проводить исследование в одиночку. Формируйте группу. Или работайте с видеодокуметами, их предостаточно. Андрей, о чем вы вообще думали, когда выбирали тему!
Я думал. Думал о том, что хорошо, когда твой научник какой-нибудь юный свежеиспеченный кандидат. Увы, это не мой случай. У меня — козлобородый Петрович, гроза факультета, завкафедрой актуального искусства, один из лучших специалистов по акционизму в стране, если не в мире. Я думал о том, что самостоятельное исследование в моем случае уместнее — ведь основным объектом исследования была не художественная группа, а автор. И это требовало не группового, а индивидуального подхода.
• • •читать полностьюДомбровский остро чувствовал необратимость уходящего времени. «Два раза люди не живут». Выживать — бессмысленно. Необходимо быть счастливым здесь и сейчас, так как завтра подобной возможности не представится. И это ощущение, так или иначе продиктованное обстоятельствами времени и места, удивительным образом совпало с самым глубоким архетипическим чувством жизни, всегда ускользающей и неотвратимой.
В этой судьбе и текстах невозможно найти идеи бегства. Юрий Домбровский не поворачивался к опасности спиной, не спасался от преследователя, напротив, сближался, встречался лицом к лицу, и, неожиданно, выскальзывал непойманным, больше того, неиспуганным...
• • •читать полностью