цвет могучих трав
и эти
живущие после смерти
из сада последние
и первые после мрака
не умевшие говорить иначе
чем молчать большую часть года
выступают ли капельки
между песка в пустыне
кровоточат ли руки
и болят от холода
на болотистом берегу залива
насилие в виноградниках
изумрудная ткань моря
полдень в году
Она родилась у высокого берега реки. Молния ударила в центр дубравы, самые старые и мощные дубы прогорели, остальные деревья расступились, измельчали, и с тех пор смешанный лес, соблюдая границы, окаймляет поляну, почти идеальный круг. Летом поляна полна разнотравья, пчелы и бабочки трудятся с первых лучей, птицы вьют гнезда в тени кустарников и мелколесья. Река, многовековая спутница, медленно меняя русло, постепенно отдалялась и, наконец, уползла вниз, метров на пятьсот, поляна перестала быть прибрежной. И уже всякие лягушки, змейки, стрекозы и водные птицы не так обильно проводят здесь время. Но однажды в ливень чайка выронила из клюва окуня. Окунь долго прыгал в траве, виляя красным хвостом, потом заснул.
Так началась ее история.
• • •читать полностьюВ шоу-практике современного словоупотребления «свобода» продолжает быть и целительницей, и убийцей. Она, как и прежде, поднимает людей с колен, вдохновляет их, ведет, - как рекомендовал старина Мефистофель, - «на бой», но при этом почти моментально превращает каждое движение в фарс. Свобода выбора, информации, свобода любви или национального самоопределения, - сотни и тысячи маленьких и больших, свобод и свободочек, танцуют, поют и размахивают флажками перед носом остолбеневшего обывателя, не давая ему увидеть и почувствовать, как работают новейшие механизмы порабощения и зависимости...
• • •читать полностью— Нет, это не Селигер! — выдохнул Яковлев, скидывая на землю здоровенный «станковый» рюкзак и осторожно прислоняя к дереву чехол с гитарой. Гитара, кажется, была какая-то беспородная, специально для путешествий, но обращался он с ней нежно и аккуратно, как с самым дорогим музыкальным инструментом на свете.
И правда, это был не Селигер. А берег Белого моря.
Хотя как — берег?
Длинная полоса грязи до горизонта, в которой ближе к нам кое-где просвечивал грязный песочек.
А здесь, наверху — обрыв с соснами. И какая-то маленькая охотничья избушка на краю. Конечно, не Селигер.
• • •читать полностьюВ его взаимоотношениях с выпавшим ему временем - последней четвертью русского ХХ века - существовало какое-то удивительное понимание. Он никогда не хотел от эпохи большего, чем она могла бы ему дать, и взамен она одаривала его тем, что ему действительно было нужно - друзьями, возлюбленными, метафизическими и реальными приключениями, правильными веществами в крови и в воздухе. Меньше всего на свете подходит к нему любимое украшение русской образованной публики - маска жертвы и страдальца. Сам Гуру очень любил рассказывать одну притчу, о Мастере. Поселился-де некий Мастер у подножия горы. И забредают к нему в хижину разные люди. Спускается с горы отшельник - и они вместе молятся. Бежит из города убийца - и Мастер помогает ему закопать уже начинающее смердеть тело. Является блудница - и они занимаются любовью несколько суток напролет. Приходит священник - и Мастер правит пару слов в его проповедях. А в паузах лишь свист ветра, шум дождя, птицы поют, маленькая девочка ставит у дверей хижины корзинку с ягодами...
• • •читать полностью