Горчит небесная слюна,
горят соломенные ксивы, —
мы века пришлого шпана,
его летальные нарывы.
Схватившись в полную луну,
фигурки наши площадные
поддались яростному сну
в февральские поля родные,
Где песнь тягуче усладит
и песьи морды под забором
гостей встречают, стол накрыт,
здесь примут нас без разговоров
КОЛОДА ЖИЗНИ
Что жизнь, одно самонадейство
Тасует шут кровавым ртом,
С глухих болот сыч богомерзкий
Несет поклеп на каждый дом,
Печать вины, вражды потраву
Всех против всех, на брата брат,
Где вести из лесного храма?
Где затаился Китеж-град?...
Кому пою я в утешенье,
Да мимо нот? но знаю, ждет
Огня великое прощенье,
Пройдем вперед, река снесет
Холодный март, разлуку-суку
Грязь фронтовую без прикрас,
И захлебнется смертефуга,
Нет, не сейчас, ох, не сейчас.
МЕТАИЧЕСКИЕ КАДРЫ
1
В перенабитой комнате черней сурьмы
неистовств и чужеродного страха, где заблудили мы,
За поручни, деточка, не держись,
В комнате, весьма условно похожей на жизнь,
Говорю просто: не вешай нос,
Не сегодня, — как говорила юная убийца в популярном кино, —
Не сегодня нас выплюнет смертефуга,
Всего-то зажало рукав и подол затягивает в центр круга,
Но даже законы физики не работают, вероятно,
Когда говоришь оператору:
Все супер, стоп, снято!
POST TENEBRAS LUX
глухомань да негода, п́азори до зари,
падь, наводнение, новые сказки про Рим,
революционеры спешат на юг, на линии фронта — прорыв,
в прошлой жизни лукавый друг плеснул б что покрепче в бокал,
он умел утешать, из глухого колодца нечто странное нес в кулаках,
но от чистого сердца, и мы принимали на грудь,
и потому тяжелая ртуть и жесткая чешуя
превращались в прозрачную течь,
и в раскрытые рты опасно скользила змея,
и имя ей было свет,
безжалостный свет было имя ея...
Вино не пьянит и колеса уже не помогут,
лишь окутают плотью серый рассвет,
спи, говорят мертвецы, завтра проснется удача —
слепая куртизанка из театрика Но
горние травы заварит,
коготки куницы сложит под стопку книг,
и запляшет цветная крошка Парвати
на луче между шор...
ОТЪЕХАВШИМ НЕНАГЛЯДНЫМ
Т. Р и С. Т.
Пусть кромешное сердце в край одичало,Под покровом суровым, ревнивым родным крылом
Все дыханье мое распекло, и тоски мегатонное жвало
Ненаглядное прошлое тащит в металлолом.
Разомкнув провода, я ныряю в ночное одонье,
Погружаюсь смиренно в гипнотический транс:
Сон — серийный убийца, мастер долгих агоний
Отъезжающих станций, координат и пространств:
Отзываю все это и то, что беспечно дарила,
А на сдачу вам крымским вином — по губам,
В час немирный не нужно мне никакого мерила,
Боль есть боль, да простит меня небо, если больно и вам.
ПЕСЕНКА ПОД ЭПИГРАФОМ
«Где вы теперь...»
Эх, дубинушка, ухнем! -
Затяну я красиво,
Как в забытом кино,
А ты с верною фрау
Строишь новую кюхе,
Проклиная Россию
И меня заодно.
Кого любишь — забудешь
В гашишовом угаре,
С бесноватым рагаццо
Ты теперь заодно,
А когда затоскуешь,
То в холодных палаццо
Вспоминаешь московский
Благовест за окном.
Наливай же до края
Односолодный виски,
Ты права свои знаешь
Средь достойных мужей,
И печально потрава
Старомодно по-русски
Скажет тихо, что поздно,
Слишком поздно уже.
Зарыдает Ассизский,
Посмеется Вертинский,
Станешь гордым бродягой,
Вспоминая, как бред,
Подмосковные сосны,
Темный берег российский,
Плес высокий на Волге,
Где тебя больше нет.
... Не найти переправы,
Эх, дубинушка, ухнем, -
Затяну я красиво,
Как в забытом кино,
А ты с прилежною фрау
Строишь новую кюхе,
Проклиная Россию,
Покидая Россию
И меня заодно
ВЗАПОСТ
все думалось — наступит завтра,
а завтра кончилось, и вот
с кривой улыбой психонавта
лечу не над, скорее под
кипень садов, багрянец ада
без остановки, трепеща,
несусь, и будет ли пощада,
что я скажу, а что душа...
ЗЕМНЫЕ ТАЙНЫ ПОЛНЫЕ ПЕЧАЛИ
Один отчалил за Донбасс,
другой томится в Дубаи,
мы тайны, полные печали
с тобой поделим на двоих,
сказала тихо медсестра,
вложив морфин и шоколад
Сереже под ладонь. Лишь страх
нас неотдумно тащит в ад,
где неживое не мертво
всё непричастное без чувств,
в подолах демонов столичных
несут с тех мест, где воздух пуст.
На солнце желтый глаз змеи
им светит в сети на живца...
Очнись, братишка, не смотри
злой сон на кончике шприца!
Гляди, горит рассвет в степи
и разбегается Донец,
мы тайны полные печали
с тобою сами, наконец.
