ДЕНЬ И НОЧЬ: нерождественский рассказ

Пока бушуют сетевые бури, со мной приключилась тут одна история, простая.

Днями шёл я гулять с собакой. Конец февраля, тепло, плюс один, от силы два, небо затянуто, воздух прозрачно-серый, как обычно в Петербурге, когда нет солнца. Но на улице хорошо, пространство особенное, пружинистое, мир приготовился к прыжку, к весне.

В трёх домах от нашей подворотни по Гагаринской улице в полуподвале залёг круглосуточный магазин «Дикси». Никак не пройти, если только не свернуть в противоположную сторону, на набережную. Мы с Цири шли мимо Дикси в мозаичный дворик, одно из немногих мест на районе, где есть земля. Настоящая земля, не насыпанная, которая к тому же почти оттаяла.

У входа в полуподвал магазина на набитом какими-то вещичками пластиковом пакете сидел нестарый, даже скорей молодой, бородатый, аккуратно, но по хипповски или точнее по бичевому одетый человек. Сидел и просил мелочь. Мы остановились, хотя я знал, что у меня карты, совсем нет наличности. Но достал бумажник, посмотрел на всякий случай – ни монеток, ни купюры.

И сказал: «Прости, такое время, всё в цифре».

Он ответил: «Что вы? Я должен просить прощения».

И пожелал доброй прогулки и хорошего дня.

…Пока гуляли, всё время о нём думал. Невероятно мягкий был у него выговор.

Возвращались мы с Цири по набережной, с другой стороны подворотни, но я всё равно взглянул, вроде у Дикси пусто…

…Где-то за полночь мне пришлось идти в магазин. Дома все болеют, кончилось молоко, фрукты, вода. Иду в Дикси, человек этот снова сидит на своём пакете, почти в той же позе, что и днём. Узнал, поздоровались, денег он не стал спрашивать, помнил, наверно, что налика у меня нет. Я предложил что-нибудь купить. Он сказал, что неудобно просить, но хорошо бы немного поесть. Я взял сосисок. оливье такой в упаковке, хлеба и самого дешевого сока, чтоб запить. Он был вкрадчиво и мягко благодарен, говорил в той же манере, как и утром, совершенно особенной. Рассказал, что живёт на улице. Я вспомнил, что в Питере есть ночлежки, читал об одной недавно в интернете. Он сказал, что знает, обращался, но как-то не слишком удачно. Мы даже посмотрели по телефону адрес какой-нибудь поблизости, с хорошими отзывами.

…Шёл я домой с настроением, думал, что помог человеку. Дома сел покурить и вспомнил другое время.

Когда мне было лет двадцать с небольшим, я увлёкся – мягко сказано - одной подругой, красавицей-красавицей. Все вокруг считали, что она злая, у неё была такая классическая красота – никакой косметики, большие серые глаза, идеально выверенный профиль, повадка – просто так не подойти. Снежная королева, только отвязная и весёлая. Без пафоса.

И ещё казалась она очень резкой, срезала с пол оборота.

Меня даже почти оттаскивали от неё приятели, говорили, с ума сошёл. А она мне крышу сносила.

Так вот эта девушка (слово «женщина» тогда было не в ходу) была замужем за парнем с цековскими родителями, из приближённых Суслова, и жила в огромной квартире в московском «царском селе» - крайне привилегированном районе. И всегда, когда встречала на улице людей, которым негде было ночевать, приводила их домой. Бывало, у неё собиралось по три-четыре человека. Самые разные – кто-то просто приезжий, а так бродяги, наркоманы, музыканты, только что откинувшиеся зэки, выгнанные мужья, пьяницы – тогда не было и в помине нынешнего представления о безопасности. Иные задерживались на неделю, одна барышня - помню – прожила целый месяц. Но в конце концов все куда-то девались, никого не пришлось выгонять. Такое, что ли, было время, иное. Или это возраст – лёгкий. Выгнать пусть и почти чужого человека из дому считалось крайняком и окончательно западло. Проще было убить.

Муж как-то терпел. Он вообще всё терпел. Даже родители его – и те со скандалами, но терпели.

…Вспомнил я прошлое, образ, картинку, людей, и стало мне до слёз стыдно. И ещё я подумал, что человек мой из магазина, русоволосый, бородатый, с немного измождённым лицом, был похож на Иисуса, такого, как он висит на резном деревянном кресте в католическом храме.

И ещё я вспомнил Содом и Гоморру. В чём там было дело, с ангелами этими, посланными испытать местных жителей, - вспомнил.

В общем, ночь воспоминаний.