ИНТЕРВЬЮ

Газета «Вечерний Петербург», 22 октября 2010 года.
Вопросы и комментарии – Анна Сусид

Петербуржца Евгения Мякишева – автора семи книг, единственного лауреата учрежденной Юзом Алешковским премии «От Музы» – многие считают скандальным поэтом. Он этого не стыдится. Вышедший в прошлом году сборник «Огненный фак» (название – явная провокация, но и оммаж Гумилеву) принес Евгению славу «самого дорогого поэта России». Он этим не гордится. И до сих пор удивлен, что, несмотря на смело назначенную книготорговцами немалую цену, тираж разлетелся за считаные месяцы. На стандартные вопросы корреспондента «ВП» Мякишев дал ответы, прямо скажем, небанальные.

— За вами с юности закрепилась репутация хулигана – и в литературе, и в жизни...

Блажен, кто смолоду был молот – зубами тверд, мышцой упруг; кого не вбили холод, голод и пьянство, трезвости недуг, в пространство каверзы – растяпу – похлеще, чем ж/д костыль, – по шляпу – в шпалу – по этапу за хулиганство. Это – стиль.

— Критик Виктор Топоров прежде величал вас одним из лучших поэтов города, а недавно и вовсе назвал единственным поэтом, достойным этого звания...

Кора быль не стоит – идет ко дну торпеда, и критик Топоров развесил свой напалм. Поэтов ждет посмертная победа с подземною тоской напополам. Допустим, девушки: из них поэтов мало, но Оля¹ и Наташа² хороши. И не криви, читатель мой, кусало, а лучше улыбайся и чеши. В широком смысле чёс тебе полезен. Чем попусту ты будешь горевать – чеши скорей и будь уж так любезен вопросов впредь поменьше задавать. А мужеская часть поэтов гнется, скрипит снастями, стонет на ветру, и ей, болезной отчасти, неймется – прижизненно прославиться в миру!

— Востребована ли, по-вашему, сегодня поэзия как жанр?

Поэзия – цветастая поляна на солнечных просторах окияна. На ней пасется кит. Русалка спит ничком, на ней устроил скит поэтишко. Крючком там вяжет девушка смешные словеса, бессмысленные, в общем-то, краса.

— Есть ли будущее у понятий «читатель», «автор», «книга»?

«Читатель», «автор», «книга»? Сапего и Коврига³, «Эксмо» и «Лимбус Пресс»… Штрихкод… Конечно – yes – останутся конкретно. Не меньше, чем на год. А после неприметно лекарством от невзгод случатся перспективы, незримые окрест, – неведомые нивы, совсем не ясный квест. Ну а покамест книги пекутся как ковриги. Куда ни кинешь взор – везде печатный вздор, соседствующий лихо с премудростью земной. Но всё, по сути, тихо стремится в перегной.

— «…Поэзия, прости Господи, должна быть глуповата», – написал некогда Пушкин Вяземскому. Согласны ли вы с этим утверждением?

Поэзия должна быть! Глуповатой? Положим – но волшебной и смешной – как Дядюшка Мороз, подбитый ватой, с набитою сюр – призами мошной, с ним дурочка – в доступной перспективе телесного честнОго естества. А у поэта – молодость в активе, безбашность, бесшабашность… трын-трава!.. Вот – старцы. Разберем, к примеру, Рейна. Переизбыток ваты – под обрез. Слабо ему – натрескавшись рейнвейну, в штосс⁴ с тойфелем⁵ играть на интерес! Академично анемичен Кушнер – виршащий по сусекам волшебства! Хорош и грязно грозен Леша Пукнер⁶ – поэтишко, не помнящий родства! Но я его ценю не в пол-алтына, подрыльником врезаясь в естество реальности. Вот он – примат акына над Далем, изучавший колдовство у Лотмана… а я – корабль в пустыне, где лоцманы – Тарковского верблюд и Хармса Хню – вовеки и отныне, доколе жив-служив вербальный люд.

---

В ДОЗОРЕ

Мне жаль, старик! но ты сгубил свой йад,
Он прел, незрел и не сразил в натуре
Ни чорных птиц! Ни хладнокровных гад!
Ни их гнездилищ в Санкт-Литературе.
Мне знать о сём положено! Засим
Ниспослан свыше я служить поэтом!
Ответственным! Мы в воздухе висим.
Он – в «Англетере» в петельку продетым,
Она – Елабугу болтает на петле,
На них с земли взирают с пиететом…
Я – между тем – болтаюсь на земле,
Петляя между тем и этим светом.

БЕЗ НАЗ…

смотрю я бывало туда и сюда
летит покрывало струится вода
секунды снуют время движется вспять
сникает уют мне опять двадцать пять
я молоден нет таких слов в языке
я моденн* поэт надо мной на крюке
висит предыдущий поэт впереди
по следу идущий тревожно в груди
пишу тебе это письмо этот стих
смотрю на поэта зачем он затих
затихну и я но не сразу потом
как маршал кутузов пробитый болтом**

---

epistola

Mon cher ami, Наташка,
Я рад, что ты жива!
А как же?! Жизнь – kakashka? –
Увы-уви-ува...
Не радуют ни детки –
мерзавцы, шантрапа! –
ни девки-недоделки,
ни бабки, ни шурпа –
хурма, сиречь – малина,
ни бабы, ни бухло…
Всё персть, труха и глина.
Морока. Морок. Тхло.
Но – полно – лунье минет.
Февраль запалит фрак.
Трансформер-март поднимет –
forever! – Fire fuck!
И – вот же! Жизнь – конфекта,
По кайфу – все, всё – в кайф!
В режиме спецэффекта
all right! – внедрится рай в
твой rave… ещё немного
морозма, чепухи
и life твой… ей-же-Б-га –
разверзнется – хоп-хи…

ДИПТИХ

1. похер

Вот неугомонный Геннадий,
Забив на непруху и тхло,
Живёт обстоятельным дядей,
Презрев наркоту и бухло!
А нет бы нажрался, ширнулся,
Полжмени колёс заглотил
И, сплиф засмолив, прошвырнулся
К софитам нездешних светил,
В созвездье Стрельца гренадёрски
Внедрился, бесстрашен и шал,
И не копошился в подшёрстке
Земного пространства, как вша.
Засим – возвернувшись на землю –
Поведал о горних мирах!
Пусть – пишет, как мы... shit, я внемлю –
Увязнувши по хер во прах.

2. без миш

Нет, мы – не shit, не срань господня,
Не погребень из-под ногтей -
Ты знаешь, Доk, кто мы сегодня?!
Не знаешь – глупый иудей?!
Мы – мега русские поэты
Я – и неместный Болдуман!
Сейчас вдвоём споём' куплеты:
Five, four, three, two, ту-ту… to one.

ЗВЁЗДЫ Э… СТРАДЫ

Огурец – прирожденный эстрадный певец,
Круче перцев из «Фабрики звёзд» –
И когда он поёт – это мега-*издец,
Супер-пупер-оттяг в полный рост!
Все морковки, балдея, пускают ростки,
Земляника усами вертИт –
А картофель – в экстазе таращит глазки...
Сельдерей же – напротив, сердит:
«Ноль-ноль-пять децибел! Ишь распелся, дебил!
Не даёт, bljad', спокойно поспать!
Эх, будь я человеком – убил бы. Убил!
Засолил бы и съел, твою мать».
Человек же проходит – не слыша ничё,
Ибо ухом – увы – туговат...
«Огурец! Огурец! жги, давай blja, ещё!» –
Восклицает в отпаде томат...

НА СКВОЗНЯКЕ

май
не за горой
за двойной дырой
он висит в тепле
с лыбой на мурле
там же и апрель
гонит акварель
прощелыга март
мечет ветр на фарт
там моя любовь
пользует люголь
застудивши зев
сам я оборзев
кувыркаюсь там
веснеяный в хлам

ПРЕБУДЕТ

Влезу в воду – заводнюсь.
Заводной сегодня день.
Я не сплю, я длюсь и снюсь
Всем. Всему вокруг. Воздень
Крылья – ангел мой земной –
Лени лань, юдоли лунь,
День возьми в ладонь со мной,
Целокупный день-июнь.
Ты сон мой, и я с тобой.
Кем ни слыл бы, с кем ни стыл –
Ты со мной – Мой Б-г, бог мой,
Мы – любовь. Доколе сил…

МЕТРОПОЛИТАЙНА

«Magical Mystery Trip»

давай сойдём во двор
с высоконорных гор
по льдистому пушку
на-spray’евшись к дружку
dub с ним в нирв… wow впасть
толпой втекаем в пасть
кишечника метро
внедряемся в нутро
блестящий поезд-глист
подгонит maschinist
прелюдия проста
вселяемся в глиста
der praktikum простой
сливаемся с глистой
в телесной тесноте
болтаемся в глисте
порывисто-просты
выходим из глисты
вылазим из земли
сугробы корабли
на трезвом пустыре
напрягшемся горе
по льду-нетопырю
плывём по пустырю
скрозь свару января
до сходней <с> пустыря

СПОКОЙНОЙ НОЧИ

манимо-мнимое мешает
внушая ужос тормозит
вотще шале души ветшает
grand défilé филе дерзит
как друг кривляется незваный
нежданный недруг-недурак
кривится купол осиянный
заносит башню полумрак
но мы как истинные гады
на это всё возложим fuck
хопхер преграды нам камрады
вперёд-наверх good night good luck

ВЕЧЕРНЕЕ (вчерне)

Быть может, настала пора
Влюбиться в тебя, ё-моё,
И грезить тобой до утра,
Точней – до утрат точек с «Ё»…
А чо – неприкольно? Отстой?!
Голимый по ходу расклад?
Кому это нужно?!!
– Постой,
А пара рулонов рулад,
Которые я сочиню,
Чтоб душу твою охмурить –
Блестящих, подобных огню,
Что в горних софитах горить?!
А трепетный – сызнова – вздрюк,
Который вставляет зело,
А счастья изысканный крюк?!
Ведь это моё ремесло!
Ужели тебе – положить
Ваще на волшебную страсть?
Подумай, ведь время бежить,
Линяет козырная масть.

* * *

В Петербурге сникает жара,
Сокращается солнечный свет:
30 градусов было вчера,
а сегодня семнадцать — привет.
Вот пройдёт месячишко-другой
И разверзнутся хляби небес,
А ещё через пару — пургой
Станет весь этот летний шартрез.
Так и нам — было жарко вчера,
А сегодня — тепло, но не жжёт.
Не в облом завершилась жара —
Бабье — нежное — лето грядёт.
..........................................
Пусть по первому льду сложен путь,
Но до стужи и полной пурги
Мы с тобой добредём как-нибудь,
Нарезая по жизни круги.

ПУТЁМ ЗЕРНА

в ходы призорные – надысь
в лигнин, в суглинок, в гумус –
под si-bemol minor слились –
и Болд, и Геха... думу-с
втемяшил в шарабанку мне
Шопена марш погостный
я – ситный Мякиш на гумне,
не скаредно-обсосный,
а – разгуляй-по-хляби сам –
с-усам – ушкуйник слова –
горе корячусь, к – небесам...
што – если суть – полова?!..
и – я в призорные ходы
отправлюсь не до срока –
с кошёлкой блудной лабуды
зашоренный – оброка
не отработав в полный рост –
не отбоярив карму –
сольюсь бессловно на погост –
без джармушева шарму
такая фишка – шалый путь:
безбашно хавать брашно
нактыл кыжить*, мурыжить муть,
отчаливать бесстрашно –
не – мне! – сермяжнику пера
кудеснику любоды!
мне не по чину, ни хера
почин такой свободы!

---

СОН? – НЕТ!

У мужчинок, начитанных с вечера,
Есть такая манера мудацкая:
Коль сказать им отчаянно нечерта,
Гонят то, что базлала Blavatskaya,
Иль – стихами великими квакая,
Передёрнут на Freud’а постылого...
Так вот в такт изощрялись бы – факая –
Пустомели бакланья унылого.
То ли дело у быдла голимого –
Что ни слово, то чистое олово,
Ни нытья, ни сомнения мнимого
В липком щастье соитья тяжёлого.
А у нас с тобой, милая-голая,
Половая волшба разнополая.

ПЕРВОАПРЕЛЬСКАЯ ИСТОРИЯ *

Раздаётся звук печальный, я встаю с улыбкой сонной,
Открываю дверь – начальник мой стоит; демисезонный
Плащ на нём просторномягкий, а в руках – бутылка шнапса;
Изучив основы магий, говорит он слово γράψω**
Вместо «здравствуй», вот скотина... Я зову его обедать,
Ибо время. Половина всей еды – ему. Отведать
Я надеюсь мерку шнапса или лучше полбутылки
Засандалю разом, на спор. Я раскладываю вилки,
Ложки, рюмочки, сервизы, нож спецьяльный для икорки,
В сеть включаю телевизор, на экране – мочат корки,
Травят байки, гонят речи... Мой таинственный начальник,
Приобняв меня за плечи, тусклым голосом печальным
Тихо шепчет мне: «Евгений... к нам вчера пришло заданье –
В сжатый срок, без промедлений – дней за семь – разрушить зданья
Эрмитажа, Ленсовета и Казанского собора...
Я решил: возьми-ка это на себя... Тебе на сборы –
Два часа... На нашем складе есть различные устройства.
И не надо, Бога ради, мне тут нервное расстройство
Имитировать... Евгений, я ведь знаю – ты же сможешь...
Ты ж любое из строений на кирпичики разложишь
Кулаком своим неслабым... Ну а я... Мне как-то сложно –
Понимаю, что пора бы мне от комплексов – возможно –
Избавляться – но, признаюсь (тут он выпил рюмку шнапса) –
Не могу... я заикаюсь, даже просто слово γράψω
Говоря – а тут – разрушить то, к чему привязан с детства...»
Тут он начал хищно кушать колбасу. – «Тебе в наследство –
Если справишься, Евгений, – я оставлю бриллиантов,
Разных древних сочинений двадцать восемь фолиантов –
Орден Льва тебе повесят – я скажу о том Магистру –
Только справься... дней за десять, пусть не семь...» и тут же быстро
Съел обед, и даже крошки – самой мелкой – не оставил.
Сгрёб со скатерти ладошкой и проворно в рот отправил.
Проглотив же, непристойно скаля зубы – засмеялся:
«Пошутил я. Спи спокойно». И ушёл... А я остался.

---