Зацепило?
Поделись!

Новейшие песни северного акына

опубликовано 13/04/2022 в 19:16

ВЕЧЕР

— Мы копали
там, где был детский сад
построенный ещё до войны
на кладбище закрытом
во времена Екатерины Второй,
на кладбище забытом
во времена революции:
прах под фундаментом,
мертвецы в два слоя
не должны были влиять
на воспитание будущих
строителей коммунизма.

— Почему в два слоя? — спрашиваю.

— Не знаю,
но некоторые лежали в два слоя,
некоторые с крестами, некоторые — без,
кости каждого складывали
в коробки под номерами,
на коробку с костями младенца
пришлось число 666.
Впрочем, я просто копал и возил землю,
прахом занимались специалисты,
его я не трогал.
Мы работали без остановки,
с утра до позднего вечера,
по тройному тарифу,
похоже, строительная компания
хотела быстрее закончить
все эти раскопки.
Одним словом, тёмное дело, нигредо.

Мы ещё долго говорили
о неприкаянных душах
из культурного слоя,
который может быть и двойным и тройным,
о веществах, позволяющих выдержать
крик мертвецов,
пока чай в чашках не потерял цвет,
и глаза не стали слипаться,
пока я не взял лопату и тачку,
пока не начал копать и возить землю,
зажав в зубах слово
как свинцовую пулю.

НА КОНЦЕРТЕ БГ

Всё же, бог есть. Лично я сваливаю на него
существование муравья Лэнгтона
Инди Консолько, математик и программист
На концерте
красивая девочка танцует со смартфоном,
то поднимает его над головой
и видео музыкантов летит
по невидимым путям
к друзьям и подругам,
то прижимает к губам,
то касается пальцами экрана,
когда его свет озаряет её лицо
кажется, что девочка танцует с белым огнем,
но стоит ли этот танец
головы Иоанна?

Серебро Господа моего
рассыпается по залу квадратными пикселями,
падает в человеческий муравейник,
а я прячусь от электрического ветра
среди людей с планшетами и смартфонами,
смотрю на девочку, танцующую с белым светом,
и думаю о неутомимом муравье Лэнгтона,
чьи правила жизни просты:
из чёрного квадрата Малевича
он идёт налево,
меняет его цвет на белый,
так меняя цвета,
долго топчется на месте,
затем вдруг делает
сто четыре шага по прямой...
Но после своей смерти
всегда приходит домой.

ВЕТЕР В ГОСТИ

...le vent nous portera...
Утром в мое окно постучался ветер.
Здравствуй, мой возлюбленный ветер,
входи, чувствуй себя как дома,
поговорим, что ли, по-французски
ведь его называют языком свободы,
впрочем, что я о разговорах,
мало ли выбросил слов на ветер,
располагайся удобнее, друг мой,
ты, наверно, устал с дороги...

Ты крутил ветряки на склонах
бродил по улицам городов,
играл листьями деревьев
поднимал пыль, раздувал огонь,
мой возлюбленный ветер...
Я знаю, что улицы опустели,
и ты теперь вне закона,
ты разносишь заразу — так считают люди,
прячут лица, говорят о дыхании смерти,
впрочем, и раньше
мало кто мог дышать полной грудью,
мой возлюбленный ветер
и что тебе до наших законов.

Говорят, что очищенный воздух
продлевает мгновения жизни,
приказывают соблюдать дистанцию,
каждое прикосновение
может быть смертельным,
даже слова фильтровать через марлю повязок,
они сами кастрировали своё время,
где ты теперь вне закона,
ты разносишь заразу — так считают люди,
но ты, мой возлюбленный ветер
ты — каждый вдох и выдох
и если тебя остановят
никого из них просто не будет.

Ветер гладит мое лицо, целует меня в губы,
мы не соблюдаем дистанцию,
мы входим друг в друга.
Неси меня, мой возлюбленный ветер.

ЛЮДИ-РУЧЕЙНИКИ

Люди-ручейники
строят свои домики
между железной дорогой и автомобильной,
из старых досок, железа,
полиэтиленовой пленки, фанеры,
в ход идет всё, даже стёртая автомобильная резина.

Люди-ручейники
очень умело прячутся,
в этих домиках, похожих на груды мусора,
на руины после конца света,
их выдает лишь дым из самодельных печек,
и свет в окнах из мутного стекла
или полиэтилена.

Люди-ручейники
не ставят высоких заборов:
прозрачной сетки, спинки старой кровати,
листа шифера, вкопанного вертикально,
вполне хватает,
а тропинки к участкам
охраняет крапива
ярко-зеленого цвета,
и местами — колючий шиповник.

Люди-ручейники
ходят к ручью за водой,
где ручейники-насекомые,
строят свои домики из кусочков коры
веток стеблей, мельчайших ракушек,
где зеленые волосы-водоросли,
где на дне — камни и осколки стекла
кажутся драгоценностями
под слоем воды.

В книге написано,
что в домиках
живут лишь личинки
настоящих ручейников.
Однажды они выйдут наружу,
и, расправив крылья,
поднимутся над ручьем,
над железной дорогой
и дорогой автомобильной....

ВЫБОР СПАСИТЕЛЯ

Они
кладут перед ребёнком
чашу, колокольчик, обломок карандаша
говорят, что от правильного выбора
будет зависеть судьба этого мира.
Что ребёнок возьмёт
никто не знает.

Строители песчаных дворцов
стоят молча возле рёбенка,
а мальчик в песок играет
и ничего не выбирает
из принесённых ему вещей...

Гиацинты уже расцвели,
тюльпаны пока не спешат, кисти поняли к небу
чтобы завтрашний день раскрасить.

Ловцы птиц для тех, кто птиц выпускает,
стоят молча возле ребёнка.
Для муравья песчинка, что камень для человека,
трудно выбраться на дорогу к дому,
мальчик подталкивает муравья веткой
и не обращает внимания
на предметы.

ЖИЗНЬ

Где раньше были деревья
теперь зеленеют поля,
на месте сгоревшей деревни
лучше родит земля,

гранитные крепкие скалы
становятся пляжным песком...
— Смерть, где твоё жало,
не подавись куском...

ПРЕМИЯ «ПОЭЗИЯ» И Я

или исповедь члена жюри

Сижу в садике,
где за спиной птицы
верещат и доклевывают остатки инжира,
а при сильных порывах ветра
с дерева рядом
падает на крышу
и грохочет
недозревшая хурма,
так что птицы в испуге замолкают,
а кошка носится по крыше,
её это забавляет,
однако, сие — лишь контекст:
ведь я уже больше часа
читаю премиальный список
премии «Поэзия»
поскольку являюсь
членом
жюри.

Когда мне перевалило за сорок
меня начали приглашать
в составы разных жюри,
я отвечал: «не жюрите да не жюримы будете»
и категорически отказывался.
Кто я такой, чтобы выбирать
и вмешиваться в чужие судьбы?
Получивший премию может возгордиться,
а по христианским понятиям
гордыня — один из смертных грехов,
проигравший же может обидеться,
впасть в депрессию, покончить с жизнью,
ну и так далее.

Но однажды меня стали уговаривать друзья,
организовавшие премию имени Хармса,
сказали это весело,
никто не уйдет обиженным,
но главное — соблазнили
оранжевой футболкой
с четвероногой вороной...
И я впервые стал
членом
жюри.

Говорят, один раз себе изменивший
изменит снова,
так оно и вышло,
я возражал, но более вяло,
и в конце концов, соглашался,
иногда меня привлекал гонорар,
иногда я не мог отказать
друзьям, что организуют премии,
теперь я жюрю и жюрим
со всех сторон:
посмотри на жюри сюда
посмотри на жюри туда,
среди членов болтаюсь я
неприкаянный,
не эрегированный,
вялый,
но действующий
маленький член
большого
жюри.

Можно, например, извлекать
дополнительную пользу,
помню, в Борее
Геша Григорьев хвалился,
что став членом жюри
будет брать взятки со всех номинантов,
пусть не борзыми щенками,
так хотя бы пивом,
кто больше принесет, тот и премию получит,
Я тогда его пристыдил прилюдно.
Ведь мерить поэзию бутылками пива
как-то неловко,
лучше уж вином, коньяком или водкой...
Теперь существует премия его имени,
и мне предлагают на неё номинироваться
раньше я отказывался: Григорьев
на премию Григорьева,
моветон, наверное,
но друзья убедили, что это прикольно,
да и Гена — поэт не слабый,
легко мог бы получить премию
и не только своего
имени.

Сижу среди животных и деревьев,
читаю стихотворение
за стихотворением:
половину поэтов я знаю лично,
открывал их книжки,
и стихотворения мне знакомы.
Думаю, почему номинаторы
отобрали не лучшие стихи
прекрасных поэтов,
и лучшие — тех,
кто мне не очень интересен,
специально, что-ли,
чтобы я мучился, выбирая.

В раю, наверное, нет ни конкурсов, ни премий,
а в аду наверняка имеются,
как и здесь, в каждом кругу — своя,
но есть и общие,
поэтов ведь там немеряно,
так что пора покаяться,
а не то еще сделают
вечным членом
какого-нибудь ацкого жюри,
и от этого не отмажешься.

Там мучения явно мучительней,
чем от здешней проблемы выбора.
Впрочем, я уже
минут двадцать
пишу этот текст,
накрыв окошком ворда
пдф с премиальным списком,
и, скажу вам, становится легче...

БУЙНЫЕ СТАРЦЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

(воспоминание — 2015)

Солнечное затмение,
необычно жаркий март,
северное сияние над Петербургом,

меня спрашивают:
— К чему все это?

— Буйные старцы возвращаются! —
у меня нет другого ответа.

Президент прячется,
а затем раздваивается,
Ева трижды за ночь кончает,
у Кости кончается последняя сигарета,
меня спрашивают:
— К чему все это?

— Буйные старцы возвращаются
не бывает другого ответа!

Перечислять сотни примет
необходимости просто нет —
ведь скоро увидите сами
как вернутся Буйные старцы
с волшебными посохами в руках,
в пыльных халатах с оранжевыми поясами...

НЕПОЛНАЯ АВТОБИОГРАФИЯ

Я входил вместо дикого зверя в клетку
И. Бродский
Я искал в песке волшебные камни,
читал Джека Лондона под одеялом,
жёг костры на шкиперской свалке,
копал оружие времён войны,
жалел зверей, людей было не жалко,
я не знал, что такое вечные ценности,
и они были мне не нужны.

Я рисовал картины в комнате на стенах,
в школе напрасно не лез в драки,
помню, как получил по зубам кастетом
от парня по кличке Чёрт,
потом шла кровь, и одна девочка
вместо поцелуев
к моим губам прикладывала лёд...

Мне говорят: ты стареешь
смотришь всё дальше назад,
а надо вперёд,
где нет ни Чёрта и ни черта
где лишь одна горизонта черта
и красное солнце к ней тихо ползёт,
но если не будет тумана и туч
сможешь увидеть зелёный луч,
если тебе повезёт.

НЕ ДУМАЙ О СЛЕДАХ

Не думай о следах —
старик идёт через болото с ещё двумя
помладше, в сумерках, где чахлые сосёнки,
а далее — трясина, гладкий мох
в кровавых каплях,
клюква дозревает,
осень.

Не думай о следах с коричневой водой,
о всхлипах под ногами,
зачем, куда бежим — он щурится
на дымку, в которой скрылось солнце:
там дом на острове, о нём никто не знает,
никто не знает, и никто не даст ответа,
нам нечем говорить.

Когда-то он писал:
Я без Другого невозможно...
И он идёт один, пытаясь гать нащупать,
но каждый шаг
— лишь судороги почвы,
боль земли,
качает каждый шаг
болотный мох на кочках...

И позади, где кромка леса — лай собак.

ПЛАЧ О ДОБРОМ ДЕЛЕ

решил сделать доброе дело
решив что оно доброе
спешил
ведь как говорил один советский поэт
спешите делать добрые дела
вот я и решил

меня оно не очень касалось
я в нем не был заинтересован
да и не дело это вовсе — а малость:
даже не старушку через дорогу переводить
не нищему монетку бросать
а так — в фейсбуке
пару фраз написать
об одном интересном проекте
помочь друзьям-писателям найти подработку...

мне это ничего не стоило
может поэтому и решил
ведь как говорил известный писатель
человек всегда склонен помочь другому человеку
когда это ему ничего не стоит
оказалось что я забыл
другую известную фразу
не помогай если тебя не просят
что я взбаламутил воду
и поднял ил:
появились лайки и антилайки
негативные высказывания
и позитивные ответы
отвечая на многочисленные комментарии
(ведь вежливость обязывает
отвечать если к тебе обращаются)
я потратил кучу времени
но когда их число
перевалило за две сотни
убрал этот пост
даже никого не отправил в бан

кстати о бане:
после новогодней вечеринки
обнаружил у себя в бане
две пары мужских трусов
никто из гостей не сознается
говорят мы не оставляли
вывеси их в фейсбуке
может кто и откликнется
а лучше
подпиши что это трусы Навального
тогда появятся лайки и антилайки
негативные высказывания
и позитивные ответы...

О, чудны дела твои, мордокнига!

ВЫБОР ПРОФЕССИИ

Взял с полки книгу
«Общероссийский классификатор профессий»
стал искать в ней
рыбака, пожарного, почтальона и землекопа
воплотивших (в моем представлении) четыре стихии
и никого из них в классификаторе не обнаружил.

Что же, нет рыбака, но есть
кулинар изделий из рыбы и морепродуктов
машинист рыбоподъемника, главный рыбовод,
обработчик рыбы, прессовщик рыбной муки,
инспектор рыбоохраны, инструктор спортивного рыболовства,
механик изотермических вагонов для перевозки живой рыбы,
и, наконец, под номером 23873 —
мастер по добыче рыбы —
почти что рыбак, а может и круче...

нет просто пожарного,
однако, если собрать вместе
матроса-пожарного,
пожарного парашютиста,
пропитывальщика пожарных рукавов (без него — никуда),
диспетчера пожарной связи,
инженера пожарной охраны
и начальника расчета пожарной машины —
с огнем они справятся, не сомневаюсь.

Что касается вестника, почтальона,
его тоже не существует,
зато есть сортировщик почтовых отправлений
и произведений печати,
электромеханик почтового оборудования,
дежурный ответственный по обмену почты
и даже начальник почтамта...
Жаль, что нет в этой книге
инструктора почтовых голубей и ангелов,
надо бы добавить.

И с четвертой стихией — землей
тоже совсем не просто:
землекопы отсутствуют напрочь,
но есть землесосы —
машинист землесосной установки,
командир землесоса
и механик на землесосе,
а если в бригаду вписать смотрителя кладбища,
то и землю вниманием они охватят.

Кем ты хочешь быть? — спрашивали меня в детстве,
не помню, что отвечал,
но космонавт под номером 23080 имеется в этой книге,
и капитан (23324) тоже.
Поэтов, писателей в книгу не взяли —
разве это специальность...
Уставшим взглядом я скользил по страницам,
выкидывая слова, пропуская буквы и
вдруг увидел
то, о чем даже не думал,
но то, к чему с детства стремился —
Вальцовщик космической массы!

Поставлю будильник на раннее утро
и завтра начну вальцевать.

ЗИМА ВЕРНУЛАСЬ

мы так долго говорили
о полярных садах
что стало холодно в доме
и солнце покрылось
иглами льда

ледяной цветок
вырос в бетонном кольце
в пулемётном гнезде
времён второй мировой
прозрачный цветок
непонятно какого калибра
имя ему амбразура
в его лепестках
призрачные солдаты
готовят оружие к бою
но когда придет время огня
они станут водой
на новой земле

где мой друг полярник
прижимает края палатки
глыбами льда
он делает люстры
из ледяных торосов
свет его фонаря
в их прозрачных телах
разбегается и застывает
холодный и острый
мой друг греет руки
в тёмной глубине
меховой куртки

он выходит на лёд
смотрит на всполохи
северного сияния —
свет своего фонаря
в ледяной люстре

он поёт о полярных садах
и белые медведи
большие снежные комья
сидят рядом
задрав морды к небу

ПОДВИГ ОСМИНКИНА

...Sous le pont Mirabeau
coule la Seine...
Гийом Аполлинер
Устав от тяжести этого мира
решила самоубиться восточная женщина Жазира,
перелезла она через перила моста,
под которым вода темна и густа,
на ограде которого узорные морские кони
смотрят на тех, кто в реке тонет,
но разрушил этот смертельный план
поэт Осминкин Роман,
он совсем не случайно пришел сюда
он черпал вдохновение, что несет вода.

У Жазиры дома малые дети
но она уже за них не в ответе,
она лезет через перила за жизни границу,
но Роман Сергеевич подлетает птицей,
держит крепко её, чтобы вниз не упала,
и смерти кричит: Спрячь свое жало!
Смерть исчезла в тёмной воде,
но помни, она всегда и везде:
поэт, держи на нее равнение
как сказал Введенский в одном стихотворении!

НОВЫЙ БОДХИСАТВА

В мире мрачных неулыбчивых людей
я — первый злодей,
ибо хожу с улыбкой идиота
и плакать пока неохота,

в мире, где все ходят строем
я давно считаюсь изгоем,
ибо начинаю не с той ноги
и не получается стать другим.

Завтра стану жить по закону,
повешу в углу иконы,
на стену — портрет правителя,
вот будет удивительно!

А если спросите в чём прикол,
отвечу, что смысл жизни нашёл,
и оставил его в тот же час
на обочине трассы для вас...

БРАТЬЯ ПО ВОДЕ

памяти Геннадия Белова...
— Будем братьями по воде —
сказал он, разливая из фляги
то ли воду, то ли вино, —
раз не получается по крови,
выпей со мной за своё здоровье,
там тебе не нальют.

Тогда я ещё не знал
о людях, родившихся
с пулей в зубах,
о мёртвых с крестами
на тёмных лбах,
о ветре с другой стороны,
что сбрасывает время
словно с веревки бельё,
я лишь собирал пейзажи
да смотрел сны.

— Будем братьями по воде, —
сказал он, поднимаясь с трудом, —
незачем тратить последнюю кровь,
выпей со мной, пока я не ушёл,
достаточно лишь пригубить эту воду
чтобы вспомнить свой истинный дом.

Я тоже встал и понял: труба,
почувствовал ветер
из внутренней тьмы,
я пить не хотел,
но не пить не мог,
свинцовый стакан поднёс к губам
и сделал глоток.

СТИХИ ОБ ОСЕНИ

Пишут стихотворения об осени, фотографируют мухоморы,
или осенние пейзажи: серая вода — жёлтый лес,
девочка по дороге в Сосново встретила медведя —
оказался не людоедом, обычным мишкой
в зубах нес кленовую ветку с разноцветными листьями,

я смотрю на дождь и думаю о голубе с веткой оливы в клюве,
потопа не будет, прощения видимо тоже,
лисица копается в поселковой помойке
даже собакам до неё нет дела —
построили трассу, лес стал меньше, и звери приходят к людям,

я смотрю на дождь — какой-то бесконечный насморк неба,
друзья уехали в самоизоляцию на Койонсаари
там совсем прозрачное время, и что было = что будет,
кабаны-негодяи перерыли лес и нагадили на опушке,
где еще неделю назад росли белые — что говорить, свиньи,
хорошо до картофельной грядки соседей пока не добрались,

на первом этаже нашего дома поселился тигр,
необходимо разобраться с дверьми,
чтобы он не пугал гостей на втором
впрочем, пока гостей нет, пусть бродит где хочет...

ПРИВИВКА

Однажды случайно зашел
в один странный прививочный пункт.
Очаровательная сестра-прививательница
в голубом халате
оглядела мою изношенную шкурку,
улыбнулась:
— Что же ты хочешь?
Мы не прививаем сортовую яблоню к дичку,
Мы не прививаем молодежь к совку,
да, ты можешь привиться от сотни различных инфекций,
но тебе это надо?
Ведь мы видели, как ты читал воду
сидя на берегу канала
словно письма самому себе —
мы можем привить тебя от воды,
а если этого мало,
у нас есть вакцина от огня...
И затем вдруг прошептала мне в ухо:
Но никто не привьёт тебя от меня...

— Все наши вакцины бесплатны —
продолжила она другим голосом
словно в соседнем кабинете кто-то подслушивал,
достаточно твоего письменного согласия,
капли крови,
даже отпечатка пальца вместо подписи,
это простая формальность,
ведь мы тебя знаем с рождения,
мы знаем твои прошлые и будущие жизни,
а дальше снова шепотом в ухо:
тебе же лучше не знать
что под моим голубым халатом
лучше вообще забыть про меня.

Я читаю воду на берегу канала,
пишу всякие банальности,
типа «любовь — вакцина от смерти»,
осенью у нас в городе
обычно пасмурно и серо,
лишь иногда появляются
между облаками голубые просветы.

ЗИМА

Зима
чистый лист
даже прикасаться не надо:
белое небо
белое поле
только лес на линии горизонта
полоска почти прозрачная,
словно не след кисти,
а её тень,

но чуть отвлечёшься
проступит
рыжее пламя лисицы
перебегающей поле
малиновая полоса заката над лесом
красные точки рябины
в безлистых кустах на обочине
синие колеи дороги
синие следы человека...

А на рисунке и нет ничего
кроме снега.

В КОТЕЛЬНОЙ

Думал написать отзыв на книгу друга:
(сильные стихи — любой мой отзыв слабее будет,
и ничего не скажет)
после первых двух фраз
завис в фейсбуке

однако висел недолго —
сел за комментарий к стихотворению «Поэты» Блока,
обещанный редактору одного журнала
полчаса выдавливал пару абзацев
размазывая словно ребенок
по тарелке какую-то кашу
самому не нравилось
но ничего другого
в голову не приходило

потом решил: ну его в баню
и вместо комментария сам отправился в баню
благо через двор и бесплатно
для солдата армии тепла

во дворе узбеки в серых робах,
белым цветом красили стены
я же в простыне мимо
словно древний грек в тоге
с зелёным берёзовым веником
не облетевшим в отличие от деревьев

в парной я хлестал свое тело
изгоняя всякую скверну
веник терял листья
остались голые ветки -
просветление не наступило...

снаружи — серое небо
в голове, говорят, тоже серо
только белые стены бани,
и я в простыне белой
через двор пустой возвращаюсь.

УТРО В РЕУТОВО

Утро в Реутово,
снег за окном,
стальное яйцо, что снёс
оловянный рыцарь,
пробило этажи,
потом лопнуло,
из него вышли дедушка и бабушка —
объясняет Егор.
Не страшно —
говорит его мама, —
теперь и у меня стальные яйца
в качестве заставки на компьютере,
а раньше был пейзаж.

Утро в Реутово —
снег скрыл пейзаж,
тепло на кухне,
зелёные рыцари-инопланетяне
рубят мечами яичницу,
ниже этажом живёт кот
чёрный слепой дедушка кот,
мышей не ловит,
потому баланс нарушен:
мышка хвостиком махнула —
стальное яйцо упало,
пробило дом насквозь,
рыцарь плакал, ногами топал.

Утро в Реутово
без прояснений,
женщина — логопед,
точнее, логопедка,
учит Егора выговаривать Эль —
Хлебникова на неё нет,
какие там лёгкие лели — сама картавит.

Пусть лучше скажет нам:
река Пехорка
здесь рядом в Балашихе,
где люди среди уток —
нельзя ходить по льду
и птицам вреден хлеб —
как много уток,
селезней не меньше:
гуляют под ногами,
ныряют в полынью,
и все равно сухими
выходят из воды —
особый жир на перьях...
А как же души мёртвых?
Кто будет уносить их
над снегом облаками —
не эти селезни
не эти...

НА ЯРМАРКЕ

Торговал чужими книгами —
от лиц покупателей в глазах рябило
принимал деньги и карты
на специальной машинке
выписывал чеки
но вдруг среди покупателей
промелькнул чёрный заяц
размером с человека

одно дело водка из черной моркови
под названием русский авангард
или черный пьеро из песни ундервуда
черного вокруг нас немало
но заяц черный откуда
вдруг появился и пропал

Тогда я открыл подаренную мне кингу
под названием пляс нигде
говорят в книгах на все есть ответы
на странице восемьдесят девять
прочел фразу выделенную в абзац
«Все больше мертвых вокруг...
Ингода бывает так странно,
что я до сих пор отражаюсь в зеркалах»
вот и на ярмарке черный заяц...

Почему, пока я здесь торгую чужими словами,
в Петербурге умер Балабуха,
великий рассказчик
а в Москве — поэт Слава Лен...
Между рядами ходят люди
В глазах рябит от лиц и обложек
А улицу за день засыпало снегом,
не спрятаться черному зайцу
когда всё закроют.

МАЗУРСКИЕ ТРОПЫ

Дорогая — от слова дорога,
прямо по-польски — просто,
мы станем одного роста
если подождать немного...

Я буду играть на тетиве лука,
ты — танцевать посреди луга,
а потом улетим стрелами,
оставив лишь тень звука

собакам, идущим по следу,
что однажды родят щенят —
они будут теплее огня...

Но кому интересно это?

НАБЛЮДАТЕЛИ

Мы работаем посменно:
нас четверо,
четыре времени года
(хотя в каждый сезон
работаем сутки через трое),
мой позывной — Осень,
я бы выбрал Лето,
но это имя уже было занято
когда мне предложили работу.
Мы записываем показания,
всегда одно и то же,
словно повторяем молитву —
в наших записях мир не меняется:
все параметры в пределах нормы,
давление и температура,
снежный покров и осадки —
записи делают мир спокойным,
люди боятся перемен
так зачем их пугать?
Но это не значит, что мы не видим,
как всё изменяется,
ведь мы — наблюдатели.
Это наша работа,
сменщик (позывной — Зима)
сказал, что мы похожи
на ангелов из старого фильма Вендерса,
мы лишь наблюдаем
и ничего не можем,
мы наблюдаем, отмечая каждую мелочь,
а записываем всегда одно и то же,
никаких новых слов,
различаются лишь цифры,
но что они означают
даже мы не знаем.
В прошлую пересменку за чаем,
(передавая смену, мы всегда пьем чай)
сменщик (позывной — Лето),
сообщил о странной надписи,
появившейся на кофейном аппарате
на первом этаже офиса,
который мы тоже, разумеется, наблюдаем —
всего пять слов:
«всё происходящее является частью процесса»,
она быстро исчезла,
но он это запомнил и передал,
не записывая в журнале.
Её видел один человек, —
сказал мне Лето —
тот, что каждое утро
перед работой брал капучино,
он видел, как она исчезла,
всё стоял и смотрел
на пустое место,
потом сломал в кулаке пластиковый стаканчик,
выбросил в урну,
и больше не появлялся.

ДОНОС

Написал стихотворение —
донос Господину Богу
о несправедливости этого мира,
написал совсем немного,
не указывая конкретных лиц,
чтобы ненароком не оказаться
расистом, сексистом, эйджистом, фашистом,
любителем булллинга, хейтинга и хейзинга,
гомофобом или гетерофобом,
в любом случае — подлецом...
Поэтому написал донос на себя
и дело с концом.

СПРАШИВАЮТ

Меня спрашивают:
ты с этими или с теми?
а я отвечаю, что не в теме,
я проживаю в другой системе,
где и эти и те,
одинаковы в темноте.

В школе
нас учили стрелять:
Я хорошо стрелял из мелкашки,
мог разобрать калашников
за пятнадцать секунд,
и собрать за двадцать пять,
да и сейчас
иногда хожу в тир
со своими приятелями,
мы стреляем из пистолетов
разных моделей —
глока, чезета, вальтера,
беретты и старенького макарова,
сначала по неподвижным мишеням,
затем по движущимся мишеням,
и, напоследок, по террористу,
захватившему в заложники девушку -
следы пуль на его теле
— виртуальные дыры,
из которых даже кровь не льётся...
в школе
нас учили стоять
на защите мира
а я вот стою где придётся.

За моим окном свиристели
качаются на проводах,
подъедают рябину и боярышник
с кустов, что растут в саду
они прилетают каждый год
поют так громко, что
сквозь стёкла слышно,
что их не может заглушить
даже вой сирены
на соседней крыше.

ЕЩЁ ОДНА ПЕСНЯ СЕВЕРНОГО АКЫНА О РАБОТЕ

Пришел на работу,
а там пьют водку и курят трубку
мой сменщик — алхимик и книжник — его гость,
в перерывах
первый рисует звёзды
с разным количеством лучей,
— Я не знаю сам, почему их рисую такими —
— поясняет алхимик, —
а раз я не знаю, это меня достаёт.

Я ему отвечаю: — Не парься,
нарисованные тобой звёзды
ничуть не хуже тех, что на небе,
они просто другие,
и значит, не все проёпано
пока они светят,
пока по странным спиралям
передаются кванты действия
вполне ощутимые
если взломать мозг.

Тут его товарищ, пыхая трубочкой,
вспоминает о святом Экспедите,
покровителе хакеров,
говорит, что
если взломать собственный мозг
можно оказаться в совсем иной стране,
а ведь я только что читал об этом
в статье Аллы Горбуновой
про осознанные сновидения!

— Я это уже сделал, —
отвечает алхимик,
— открыл двери
для Великого Экспедитора....
Наконец, они докуривают трубку,
допивают водку,
оставляя меня наедине
с моими стихиями:
землей, водой, воздухом и огнём.

Уже в дверях алхимик оборачивается:
— У Эмпедокла
кроме твоих четырёх
есть еще две — любовь и ненависть,
ну, типа притяжение и отталкивание,
может поэтому шесть лучей у одной из моих звёзд?

И я иду, завёрнутый в его голос —
разрисованный звёздами плед:
холодно, сквозняки гуляют по залам,
пламя трепещет, и тени вещей
больше чем сами вещи.

СПАТЬ НА СПИНЕ

спать на спине чтобы звери
не приняли тебя за падаль
а могли посмотреть в твои живые глаза
когда ты их откроешь
могли узнать твою душу

называть бабочек
именами древних героев
человеческий миф
возвращая природе

любопытный ребёнок став богом
разглядывает отпечаток крыла на ладони

спать на спине чтобы небо
увидеть в момент пробуждения
даже когда над тобой потолок
и этажи этажи....