Зацепило?
Поделись!

Ловец душ

опубликовано 07/08/2008 в 03:52

Во время утренних молитв и славословий

Среди обители в верховьях Синегорья

К Хумату, совершавшему всё это

Явился ангел в огненном сиянье,

И весть принёс, сказав слова такие:

Амель, приветствует в моём лице багряном,

Тебя, хранящего обеты и догматы

Великого Возлюбленного Бога,

Чьё имя раскрывает пред мирами

Сверкающий поток благословений.

 

Но слушай, для чего сюда пришёл,

В суровые, заоблачные земли

Хранимого Всевышним Синегорья.

 

Я послан к тебе лично, с повеленьем,

Великого Отца и Господина,

Чтоб ты сейчас же встал без промедленья,

Покинул край сей и спустился к морю.

Там будет ждать тебя юнец, сидящий в лодке,

Который парус весело поднимет,

И путь ориентируя по звёздам,

Светилам, что сияя отражают

Могучий свет Создателя Вселенных,

Тебя он приведёт в портовый город,

Столицу мудрости на южном побережье,

Алмаз, сияющий среди пустыни знойной,

Оазис добродетелей святых

И свитков откровения хранитель.

 

Там мудрецы, твоё завидев тело

Тебя введут в чертог, где соберётся

Почтенный люд от млада до велика

Чтоб ты, как Амеля посланник, разрешил

Тот спор, что чёрной пробежал границей

Сурово разделившей всех святых

На два пути, ведущие к обрыву

Который поглощает ежечасно

Любовь и добродетель, что царили

За стенами его совсем недавно.

Так в путь же, не сиди на месте долго,

Я всё сказал, теперь пора за дело.

 

Хумат прозрел духовными очами,

А ангел, чей багряный лик искрился,

непознанным, святым очарованьем

Исчез. Его как будто не бывало

Перед глазами праведного мужа.

 

В дорогу взяв нехитрую котомку,

Огню священному душою поклонился

И как сказал ему багряный ангел

Свой начал путь, хваля при этом Бога.

 

Неделя прошагала в той дороге,

Когда рассветным утром солнце встало

Из синих вод разнеженного моря,

Приветствуя идущего пророка.

 

Сойдя с вершин суровых Синегорья

Хваля и прославляя непрестанно

Дорогой этой Амеля — Творца

Юнца, пророк увидел в лодке малой

Чинившего потрёпанные сети

И подойдя к нему, его окликнул:

 

— Да будет мир тебе и благодать

Великого Небесного Владыки

В столицу царств земных, в лазурный порт

Мне помоги добраться синим морем

И цену назови за этот путь.

 

Цена дороги сей не велика,

Ему ответ пришёл без промедленья

Купи мудрец мне сети, ведь мои

Достались от отца, ему от деда,

Но толку в них не видно, а других

Не справить мне, нет времени на это.

 

От Бога мне призвание ловить

И увозить к тем берегам далёким

Попавших в сети, пожеланием своим

Желавших Амеля влечением высоким

На чьих челах поставится печать.

Не каждый смертный слов сих дивный образ

Душой разумной способен осознать.

 

 

Хумат сказал: на это я согласен

Ты парус поднимай, бери весло

И смело правь к столице побережья

Господь тебя сетьми вознаградит

Я буду счастлив поучаствовать в сем деле...

 

И волны понесли их в путь далекий.

Хумат, призвавший Амеля в мольбе

Для них попутный испрошая ветер,

Что обитает в этой стороне,

Украсил небо пеньем и хвалою.

 

Итак, втроём — пророк, юнец и ветер,

Они неслись по солоным волнам

Три знойных дня и звёздные три ночи,

Когда рассветом красным, горизонт

Им показал столицу побережья,

Где якорь брошен был в пучину вод,

Едва цикад заслышав стрекотанье.

 

Смутился в удивленье люд портовый —

Узнавший Синегорского пророка.

И весть о нём, устами воспылав

Великую столицу облетая,

Великий разожгла переполох.

 

Труждающийся люд и духовенство,

Что спозаранку вечно на ногах, —

Трудом одни, другие песнопеньем

Святого Амеля хваля за свет небесный,

Услышав то известие, стремглав

Все свои бросив ежедневные занятья,

Заботы, планы и другую суету

Его приход, как светлую мечту,

Узрев и распрострев объятья

На площадь ринулися пёстрою толпой,

Попутно зазывая за собой

Друзей, соседей, братьев и врагов

И даже попадался и таков,

Кто не успел с утра одеться в платье.

 

Хумат шёл к храму, вместе с ним направил

Туда свои стопы народ, а власти,

Разбуженные слугами, спросонья

Напуганные криками, игрой

Что радостные люди издавали,

Совсем свой властный потеряв покой,

Во гневе, в панике, истерике, кричали,

Не находя порфиры дорогой;

Войска приказа нервно ожидали,

Чтоб путь вождям расчистить, а святой

Дошедши в храм, куда народ толпящий

Не смог пройти своею теснотой,

Пал на колени и в благодарении

За край родной, за люд, жрецов и власти,

Молил, чтоб Бог избавил от напасти,

Вошедшей в город тёмною порой.

 

И тщетные предпринимал попытки

Прорваться к храму сам король Авдал.

С холма дворцового он нервно наблюдал

За морем человеческим, да слышал

Восторг людской, да звон колоколов

Со всех обителей, вещавших о приходе

В их град пророка праведного, тот

Хвалу окончив Богу за народ,

Спросил жрецов и мудрецов, что в храме

Собрались разрешить злосчастный спор

Встал муж один и начал разговор.

С подробностью он изложил пророку

О споре, разделившем мудрецов

А с ними и народ на две общины, —

На равные такие половины,

Где каждый непреклонно на своём

Стоял, и это в скорости грозило

Перерасти в кровавую вражду.

И не по силам было их вождю —

Порфирородному правителю Авдалу,

Всех примиривши, злобный спор унять.

Трещала по всем швам корона царства

Не ведая, чем общество спасать.

 

И вот Хумат спросил про тему спора.

Седой иерофант ответил так:

Вопрос возник — никто не помнит как,

Но вот в чём он. Способен ли Всевышний

Чьё имя до конца нельзя познать

Создать Своей непревзойдённой силой

Такой тяжёлый камень, что поднять

И Самому Ему не будет мочи?

 

И в этот миг от партии, что громче

Могли о своём взгляде прокричать,

Слетел ответ: Господь сильнее ночи

Он Всемогущ, Велик, Ему создать

Подобный камень не составит и труда!

 

 

Но закричали оппоненты — ерунда!

Всесильный Амель, наш Творец и Бог,

Любое из Своих творений смог

Поднять во всемогуществе Своём,

Поднять куда угодно! Но тогда,

Им первые кричали: ерунда!

Когда Всевышний Всемогущ, то как

Не сможет Он создать сей камень дивный?

Ведь мы условия не в праве изменять,

Оно гласит: способен ли создать,

Он камень таковой великой силы,

Что Сам его не сможет и поднять?!

А если невозможно это Богу

Так сотворить, то как же Всемогущим

Его мы можем только называть?

 

И спор во гневных выкриках опять,

Кружась по кругу, оскверняя храм

И Господа пытаясь оскорблять

Бродил по резким спорящим устам.

 

Хумат чихнул и рассмеялся громко.

И в тишине возникшей всем неловко

Вдруг стало от улыбки мудреца.

А муж седой, походкою юнца

Поднялся к кафедре и всем ответил кротко:

Ответ тут прост. Не нужен этот спор.

Всевышний, Всемогущий без сомненья,

Когда творил людей Своим веленьем,

То камень этот тяжкий и создал.

Свободу выбора даруя человеку, —

Свободу эту камнем изваял.

 

Не может Он любить Себя заставить.

Принудить не желает Он людей,

Рабами быть святых Его идей,

Но право выбора, между добром и злом,

Он нам отдал, мы пребываем в нём,

А это тот и есть тяжёлый камень,

Что не под силу Всемогущему поднять.

Но Он в любви своей нас будет ждать,

Что изберём Его, Святого, сами.

Чтоб утро освещало мир добром,

У тьмы нет вечности, как ночь она проходит,

Как только солнце встанет над холмом.

 

Невольник он не богомольник.

И на верёвке не затянешь никогда,

В Его пречудные и райские сада.

Но хочет Он, чтоб мы Его избрали,

Свободным изъявлением сердец...

И вздрогнул храм, — хвала Тебе Творец,

За созданный Тобой тяжёлый камень.

И пламень вдруг зажёгся во сердцах,

И праздник выбора, меж светом и меж тьмой,

Объединил народ. Тем временем святой,

С трудом пройдя в ликующем народе,

Шёл незаметно к пристани пустой,

Где ждал его ловитель душ младой.

 

Пророк принёс невидимые сети,

Сплетённые молитвами святых.

И я попал в святые сети их,

Осознанно избрав Творца Вселенных,

Продиктовавшего однажды этот стих.