Зацепило?
Поделись!

20

Дорога к славе

1.

Мы идём по дороге к славе, мы будем идти по ней до самой смерти, не спеша, покуривая, перешучиваясь и отходя в кусты. Бывает, слава валяется прямо по дороге, но она не настоящая слава, мастер слова проверяет её на зуб и говорит: вот фуфло! и мы опять идём дальше. После смерти в атласе ничего не обозначено, но автостопщики говорят, что там только три варианта. Или ты почти сразу попадаешь к славе, к её постаментам, монументам, урокам, склокам и прочим дрызнь, либо она просто рассыпается, никакой дороги, никакой славы, один закон - тайга. Правда бывают такие упорные, они ищут там в тайге тропки, пробираются через бурелом, и километров через сто-сто пятьдесят видят просвет. Кто там - Слава - не Слава, может Витя, а может Клава - люди разное бают. Но самое главное, что по дороге к славе, еще тут, до смерти, то справа, то слева, на поляне или прямо в канаве, под кустом, куда выходили отлить, на лугу, где трахались по случаю, или занимались, как сказал поэт, рукоблудьем, - валяются деньги. Иногда они прикопаны, и надо постараться их нарыть, иногда нет, прямо так лежат. Эти самые деньги, пусть даже мелкие, и есть самые приятные штучки на дороге к славе. Но беда в том, что на них можно отвлечься, запасть, загулять, потом заснуть и никуда уже дальше не пойти. Так просто на месте дождаться смерти. А там опять, смотри выше, или одно, или другое, или третье. То-то и оно, Серега.

- Вот такую глупую телегу я прогнал сегодня Ташевскому по телефону.

2.

Надо думать о Боге, - должен был окоротить меня Ташевский. Не о славе, а о Боге. На худой конец об истине. А то деньги какие-то, монументы, дрызнь. Тебе что Давыдов говорил, а? Бессмертия в культуре не существует. Когда еще пил, говорил так Давыдов. Теперь это в прошлом. Теперь он спокойней скажет, без истерики. Не существует, мол, бессмертия в культуре. И не жди. Быльем позаросла могилка поэта, пившего в одиночестве последние годы в двухкомнатной квартире в Реутове. А уж какой поэт был - не чета нам всем. И денег у него никаких никогда не водилось. А те, что водились, водили хоровод с водкой. Это хорошо у них получалось. Как на фолк-фестивалях, убедительный такой хоровод. А ты что? - должен был урезонить меня Ташевский. Что ты вообще несешь? Неужели ты такой пошлый чувак, что тебя это всё волнует. Вот знал бы, не стал бы дружить с тобой целых тридцать лет...

...А что, собственно, Ташевский? Остановился, осмотрелся, денег выкопал, не зря вокруг археологи. Теперь ему легко говорить. А я деньги копать не могу. Меня ломает. У меня с раскопками всегда сложные отношения были. Во всех экспедициях я только землю на носилках носил, да в отвал выбрасывал. Потом в этих отвалах чего только не находили. Не чисто работают господа археологи.

Но думать-то надо о Боге. а не о отвалах. У Него-то в отвалах всё чисто, никого там нет интересного.

- А если вдруг есть?

- Ну, охота, спустись и посмотри.

- Жарко там, душно. Я ветер люблю.

- Тогда и не говнись много, слушай меня. Вообще забудь про эту дорогу. О спасении подумай. Как выбраться вообще. Как не попасть в отвал.

Вот как мы должны были поговорить с Ташевским. Но Ташевский молчал и только дышал в трубку. Он всегда молчит, когда я глупую телегу гоню.

31 января, 1 февраля 2019
Андрей Полонский