Я давно завязал с анашой, у меня от неё были сплошные шугняки да глюки, впрочем, попадались и зачётные сорта, редко, но, как говорится, метко. Лыстаг Коте, царство ему небесное, после очередной поездки к друзьям в Волгоград привёз вместе с мешком копчёной рыбы целую горсть сиреневых, сумасшедше пахнущих головок. Это не какая-то там дичка, сказал он, а дурь из Чуйской долины. Я человек мнительный и, разумеется, не сразу ему поверил, ведь травка из наркоманского рая стоит безумных денег. Во всяком случае, в голодном, осаждённом врагами Цхинвале начала 90-х получить такой контрабандный куш было охрененно круто и почти невероятно.

Лыстаг Коте, увидев ухмылку на моем лице, даже обиделся и хотел забрать подарок. Но я накрыл ладонью карман со шмалью, другой рукой приобнял друга и стал благодарить: спасибо, бро, я просто был в завязках с наркотой, но бренд из райской долины грех не попробовать, только скажи честно: где ты её достал? Я к тому, что меня много раз накуривали якобы чуйским дерьмом, а на самом деле это оказывалось обычное местное говно. Казах один со мной в поезде ехал, Коте понимающе кивнул, дескать, просёк, он мне и всунул анашу, перед тем как его загребли менты, — прикинь, целый килограмм дури я спрятал в свою сумку с рыбой. Охренеть, ты сильно рисковал, бро, менты могли и тебя сцапать. Я показал им паспорт, и легавые, узнав, что я из Цхинвала, посочувствовали мне, а казаха того вывели из купе, ничего не нашли в его сумках и отпустили. Он потом вернулся и в благодарность отсыпал мне столько, Коте оттопырил пальцы, как будто взялся за титьку, хотел дать больше, да я отказался, сам не курю, про тебя вот вспомнил, потому и взял. Спасибо, бро, слушай, а давай к нам, мама как раз пироги печёт, ещё у меня есть охрененное вино.

— Трофейное? — спросил Коте.

— О да, из подвала самого грузинского прокурора.

— Хороший бартер, ты мне прокурорское вино, а я тебе чуйское дерьмо.

Я тут переборщил с диалогами, но уж больно сильно хотелось про друга своего покойного рассказать. Светлый был человек, искренний, сколько раз он давал потаскать мне свою модную кожаную куртку, в которой я бегал на свидание к богатой телке. Но я немного отвлёкся от темы.

Так вот, дурь от Коте развязывала мне язык, и, курнув, я болтал не умолкая, причём рубил правду-матку в глаза тому, с кем шабил, прямо как на детекторе лжи, не знаю только, как она действовала на других, и что они говорили мне в лицо, тоже не помню. Но всё на свете заканчивается, от запасов, отложенных на случай войны, почти ничего не осталось, вот тогда-то ко мне и приехал на крутой тачке брат той богатой телки. Он сказал, что слышал про знаменитую чуйскую шмаль и ему бы хотелось попробовать. Ну и как ты откажешь своему будущему родственнику?

Для него, конечно, нашлась ещё одна головка. Я разделил её на шесть доз, взял одну и забил в папиросу. Делал я это уже мастерски, прямо как фокусник, красиво и ловко двигая пальцами, как будто щупал ими грядущий кайф. Потом мы сели в машину, я прикурил и, сделав несколько глубоких затяжек, передал пыхево брату богатой телки. Сам я откинулся на спинку сиденья и вслух начал говорить о своей возлюбленной как будто дрочил. Он приставил дуло пистолета к моему виску и стал орать: перестань, сука, говорить о моей сестре как о шлюхе, или, мать твою, я сейчас прострелю тебе башку! Он ещё покричал, но уже не так яростно, чуйская шмаль начала окучивать чувака, он как будто даже стал задумываться, пока не смолк совсем. Потом он выронил пушку и тоже, откинувшись на спинку сиденья, блаженно промолвил: за пригоршню такой охрененной дури я сам привезу свою сестричку в твой дом...