Зацепило?
Поделись!

Стоянки

Путешествие на Белое море, 1989 год

опубликовано 24 ноября 2021, 17:05.
722 0

Памяти Алексея Яковлева (старшего)

1

— Нет, это не Селигер! — выдохнул Яковлев, скидывая на землю здоровенный «станковый» рюкзак и осторожно прислоняя к дереву чехол с гитарой. Гитара, кажется, была какая-то беспородная, специально для путешествий, но обращался он с ней нежно и аккуратно, как с самым дорогим музыкальным инструментом на свете.

И правда, это был не Селигер. А берег Белого моря.

Хотя как — берег?

Длинная полоса грязи до горизонта, в которой ближе к нам кое-где просвечивал грязный песочек.

А здесь, наверху — обрыв с соснами. И какая-то маленькая охотничья избушка на краю. Конечно, не Селигер.

Мы за время путешествия уже привыкли к этой лехиной присказке, и подшучивали над ней как могли. Селигер — архетипический рай для туриста. Сосны, тихие озера, песок и хвоя. Нас бы в такой рай все равно не взяли, ибо трудно войти в него раздолбаю. Нет у раздолбая станкового рюкзака, в недрах которого прячется топор, саперная лопатка, два котелка, мангал, сковородка, палатка, фонарь, плащ, запас гитарных струн, и всякой мелкой мелочи твари по паре. Нет у раздолбая гитары. Нет у него и соответствующих способностей все это нести, ставить, разводить, копать, натягивать, настраивать, играть. А у Яковлева все это было.

Не то что мы завидовали. Зависть высокомерна. Но трудно упустить случай подшутить над другом.

— А чем не Селигер? Смотри, вон песочек какой! Спустимся, поставим там палатки под обрывом, а утром пойдем купаться к горизонту. Море, говорят, не далеко.

— Палатки? Внизу, под обрывом? — иронически поднял брови Яковлев. — Так себе идея.

— Да ладно! Там ветерок, и комаров меньше! Давай.

— Неправильно это. Лучше тут, где костровище. И дрова не далеко.

Яковлев начал неспешно распаковывать рюкзак.

— Леха, ну давай внизу! Там же простор, свежий воздух, и...

— Ну вот он, ваш свежий воздух. Смотрите.

Пока мы спорили, в мире что-то неуловимо изменилось. Снизу доносился неясный шум. Мы обернулись и увидели, что над местом, куда еще десять минут назад планировалось поставит палатки, ходят мощные океанские волны.

Прилив!

Значит, правильно удивлялись местные, когда мы спрашивали, где тут море.

Они говорили: «вот оно». А мы не видели.

Теперь-то море было во всей красе.

Мощное, бурное, холодное. Оно било в обрыв почти под нашими ногами, а мы стояли и любовались этой первозданной силой, от которой невозможно отвести взгляд.

И только Яковлев был невозмутим. Он уже разводил костер.

— Леха, иди сюда! Посмотри, как красиво!

— Красиво. Но это не Селигер.

2

История баба капризная, не терпит сослагательных наклонений. Поэтому нельзя сказать, что мы бы в этом путешествии без Яковлева пропали. Могли и не пропасть. Но надо признать, что вели мы себя в тайге по-идиотски.

Я думал, что поймаю рыбу (это, как мне тогда еще казалось, была моя сверхспособность — рыбу ловить).

Но ясное дело, что не в море. В море во время отлива я копал морских червей, а потом перся через комариную чащу с удочками к лесному озеру. Вместе со мной шел Полонский — собрать малину на обед. Емкости, чтобы тащить обратно рыбу и ягоды, мы предусмотрительно с собой не брали, ибо — плохая примета.

Рыба — огромная, воот-такая! — плавала в озере у самого берега и меланхолично смотрела на нас. Я закидывал удочку, ударяя насадкой буквально по носу ближайшей рыбине, и ждал, затаив дыхание. Рыбы деликатно огибали наживку и продолжали свое неспешное движение. Пять минут, десять, час, два...

Полонский нетерпеливо отходил по ягоды — и имел больший успех.

Он с треском продирался через малинник, собирая полные горсти ягод. Класть их, правда, было некуда, и он отправлял все в рот. В какой-то момент он услышал метрах в двадцати от себя такой же треск, и решил, что я тоже бросил удочки и отправился за малиной.

— Ташевский! — закричал Полонский. — Иди сюда, здесь больше!

И из малинника на него вышел медведь.

Секунду они ошеломленно смотрели друг на друга, машинально переправляя — кто в рот, кто в пасть — последние ягоды малины, а потом быстро развернулись и бросились в разные стороны.

На этом рыбалка (как, впрочем, и сбор ягод) закончилась. И особенно хорошо было рассказывать о наших приключениях у костра, который давно развел Яковлев.

Боже! Там у него был и котелок со свежезаваренным чаем, и кастрюля с вкуснейшей кашей, и обжаренная на сковородке тушенка... Короче, все у него для нас было. Откуда? Да оттуда же, из бездонных недр рюкзака, где, кажется, как у фокусника, имелось все что пожелаешь.

3

...Мы куковали на границе областей, Архангельской и Вологодской, поджидая хоть какую-то попутку. Дорога эта на картах, конечно, была отмечена, но за пределы бумажного носителя выходила неохотно. Так, глинистая колея, исчезающая в лесу, не более того. Судя по отпечаткам гусениц, по ней ходили трелёвочные трактора. И то не часто.

Яковлев, удобно устроившись на поваленном дереве, перебирал струны гитары.

Человек с гитарой на «стопе» — это очень хорошо. Останавливаются все подряд.

Правда, тут можно было особенно не волноваться, остановятся или нет: дерево лежало практически поперек дороги, и Леха скорее выглядел как этакий рок-н-рольный вариант соловья-разбойника. Или духа лесного.

Все песни его группы «ФАКт», которые выводила простенькая «походная» гитара, мы знали наизусть, и мелодии казались мне безупречными — а он снова и снова, в десятый, в тысячный раз повторял их, пробираясь где-то там, между струнами, к единственно верной и нужной ноте.

— Леха, да здорово же! Давай, пой.

— Нет, подожди. Это еще не то.

И снова, чуть подстроив одну из струн, он проходил какой-нибудь трудный отрывок с начала до конца. И еще, и еще раз...

Время подбиралось к обеду, когда за околицей поселка послышался шум мотора. Это явно был не трактор.

И не «Урал».

Ого!

«Буханка».

Я и не знал, что «буханка» умеет так ловко плавать по грязи. Не хуже танка или вездехода...

— Тут только скорость нельзя сбавлять! — кричал нам водитель, обернувшись назад и бросив руль (машина все равно ехала в глубокой колее, так сказать на «русском автопилоте»).

— Я как увидел этого парня с гитарой, сразу понял, свои ребята! Ну, держитесь! Сейчас поплывем...

И правда, мы плыли по каким-то невообразимым грязевым рекам, которые плескались почти на уровне окон. Но «буханке» это море было по колено, она все перла и перла, шевеля то ли колесами, то ли лапками под днищем, и это безумное раскачивание километр за километром, казалось, должно нас скоро доконать. И водителя. И машину. И все в нас видимое и невидимое...

Когда «буханка» выскочила на ровную грунтовую дорогу, а потом и на асфальт, это было будто пришествие в иной мир. Тем более и солнце выглянуло, освещая на редкость приветливые места. Корабельные сосны. Песочек. А там, кажется, и вода блеснула в глубине леса. Почему бы не остановиться? Мы выбрались через дверь, покрытую мощной броней из засохшей грязи, и, как космонавты, вернувшиеся с орбиты, нетвердой походкой побрели вглубь леса. Яковлев шел первым. Казалось, он знает, куда.

И правда, вскоре перед нами открылся берег небольшого лесного озера. Такой уютной красоты я не видел никогда в жизни. Нет, конечно, на берегу океана все здорово, и в горах, и в бескрайных полях обитают свои удивительные виды кайфа. Но тут он был неподвижно разлит в воздухе, и, кажется, даже специально приготовлен для нас.

Вот два места для палаток. А вот аккуратное костровище.

И тишина, только птицы поют.

Пока Леха распаковывал рюкзак, ставил опоры для котелка и разводил огонь, мы бестолково слонялись вдоль берега, перекидывались шишками и глубоко вдыхали сосновый воздух. Это было такое место — как награда за долгое путешествие. Такое место, в котором более чувственные и хрупкие, чем мы, натуры обещают друг другу встретиться после смерти. Мы, конечно, ничего такого не обещали, только перебрасывались глупыми словами:

— Клево тут.

— Просто охренеть.

— Да вообще...

И только Леха, внимательно следивший за котелком, в котором уже закипал вечерний чай, молчал.

— Ну что? Как тебе? — спросил кто-то из нас.

Молчание. Хруст веток, подбрасываемых в огонь.

— Леха? Скажи, тебе тут нравится?

— Да! — сказал наконец Яковлев, пошевеливая головешки в костре. — Да. Вот это немного похоже на Селигер.