Зацепило?
Поделись!

Балда

опубликовано 01/11/2006 в 21:32

* * *

А и что там у тебя ниже мыслей?
А и дёрн, наверное, голова-колобок!
Укатают тебя, будто сыр в масле,
утолкают в колено да в ял сапог.

Заволакивай глаза, шокай, (г)экай,
мельтеши пред ликом Господа, что волчок…
Ай запишут про тебя: ну, был человеком,
ай да сплыл пониже мысли, дурачок!

* * *

Как тебе на вкус имя моё?
Или — предпочитаешь с кровью?
Жуй, сознавая своё «бытиё» —
участь коровью, участь коровью.

* * *

Там, там, там,
за тридевять снов или слов отсюда,
по семь раз истоптанным городам
губы тебя выдают, Иуда!
Рёбра тебя предают, Адам!

Там, там, там,
на высоте корабельных сосен,
на расстоянье моей по тебе тоски
ты говоришь, что мир этот так несносен,
словно дитя, играющее взапуски.

Там, там, там
море о берег с силой небесной бухает.
Там, небесам внимая, одолевая тьму,
голос — предатель мой — жарит на солнце буквы:
голое слово в нищенскую суму.

Успение Богородицы. 2006 г.

ты не ешь кладбищенскую землянику
моё сердце с западной стороны
там хоронит солнце Исток великий
обновляя вечности валуны

и по праву первого хода пешки
короли тасуют свои дела
на востоке дети грызут орешки
где Бессмертнаго смертная родила

Вера язы́ков

Христарадничала старушка:

ай, подайте, ай, подайте, девять кругов ада прошла, шла, маршировала, как оловянный солдатик, была католичкой, была Бабой Ягою, ела на Масленицу блинчики с курагою, ела тело Христово, запивала кагором церковным, пела хором со святыми, сбрасывала оковы, снискала-снискала в народе юродивой славы снискала, любила по-Божески, по-человечьи ласкала возлюбленных сестёр моих с розовыми сосками, возлюбленных братьев моих с их воровским оскалом. Колом стояло платье, волос крепился грязью, хотела спросить: «Кто этот путь оплатит?» Но слова в языке увязли, размягчились слюною, растворились как прах и пепел,
и молчальницей стала говорунам на потеху.


«Смотрите, кто идет» — «Немая идёт». «Смотрите, кто лежит» — «Немая лежит». «Немая — живая? Или немая — мёртвая? » «Сметай её с дороги, мятую» — «Сметай её с дороги мётлами».


Сама не своя встала с дороги на ноги, сама не своя убила обидчика словом, теперь он сидит
на ветке, заливается иволгой, поёт про меня правду, живёт на всём готовом, несёт золотые яйца, несёт миру благие вести, смотрит на меня, ухмыляется, и так будет жить лет двести. Хотела крикнуть я птице: «Не пой, моя иволга, хватит!»
Но вырвалось снова из чрева: «Кто этот путь оплатит?»



Христарадничала старушка:

ай, подайте, ай, подайте, была пылью я под лубяной кроватью, на кровати муж и жена,
на кровати жена и муж, жена в мужа влюблена, муж до пояса дюж, выше пояса скелет, голова пустая, сколько мужу было лет — до сих пор не знаю. И была его жена писаной красою: вместо волоса струна пела под косою, и была у ней звезда не во лбу, а на груди,
она шла по городам с бесноватым позади.


Но однажды жёлтый уж заползает мужу в глаз, и кричит в запале муж: «Горе нам и горе в нас!»
И жена его, верна, в ситцевом халате, пьёт без жажды, спит без сна. Кто их путь оплатит?


Потускнела пыль веков, стала обычайна, и исчезла я легко под метёлкой джайна.

Христарадничала старушка, моросила дождём слова, ей подбрасывали ватрушки, обещали —
не раз, не два — что оплатят ей путь обратный, что оплатят ей ночь и день, что на первом же круге ада ей барахтаться будет лень.



Но старушка, не зная меры, милосердным бросалась в ноги:
— Ай, подайте мою мне веру, ай, верните мне в сердце Бога!

* * *

пламя языкастое
чучелко зимы
раньше жили кастами
а теперь
сами с усами
с длинными волосами
с длинными языками
со взведенными колками
вспомни как плясали
жигу жигу жигу
не умирали
жили жили жили
и о морали не говорили
зелье варили
наносили на карту новые города
вам господин туда
вам госпожа сюда
так голосили
так прогоняли зиму
были красивы
ездили на лимузине
а теперь
пламя языкастное
чучелко зимы
мы с тобой опасные
уличные мы

* * *

ты не ешь ягоду
красну мякотну
жизнь беспамятна
безоглядотна

вот и встретились вот и свиделись
пиши с ятями на земле
первоглазые твои идолы
первосцеживают елей

* * *

Как тебе на вкус Тело Его?
Или — предпочитаешь Разум?
Знай, пробираться дорожкой кривой
к Небу — без мазы.

Я-с ли?

я ли то была я ли
меня ли лелеяли мяли
заворачивали в одеяле
разворачивали обнимали
чужим не отдавали
по отчеству не называли
я ли то была я ли

я ли то была если
мыли мылили отдали в ясли
кормили кашею с маслом
поили млеком и киселём
среди таких же кулём
не слышащих своих имён
не знающих своего места

мы ли то были мы ли
когда друг друга лупили
учились любить любили
по алфавиту сидели
по росту стояли
плели кудели
мы ли то были я ли

а теперь

фамилии выучили
имена вызубрили
отчества в скобках
профессия в портмоне
Господи смотри на меня в оба своих милосердных ока
чтоб ничего не казалось мне


P.S. Долго ли, коротко мы перестали подходить к телефону, выходить на улицу, есть, пить, мыться, чистить зубы, стричь ногти, читать книги и писать их, на наших локтях появились волдыри, ибо целые сутки мы проводим, опершись на круглый деревянный стол,
и смотрим через мутное окно, как ночью чёрное небо уносит белые облака в сторону Луны,
а днём белое небо гонит чёрные облака к Солнцу, — с тем, чтобы снова и снова дать человеку возможность попробовать на вкус самого себя.