Зацепило?
Поделись!

Несколько несвоевременных мыслей

опубликовано 01/11/2012 в 20:24

* * *

Тормозные колодки выходят из строя.
Можно жить разрушая. А можно — строя.
Можно петь и играть на развалинах рая.
Можно просто жить и свистеть, играя.
Вариантов много, но смерть одна.
У бессмертных малину портит вина,
А у щедрого портят весь кайф долги,
А у чуткого — вечный крик: «Помоги! » —
И, возможно, это чужое дело,
Но и слышать, и видеть так — надоело.
Двадцать пятый кадр в привычной картине
Видит каждый, но это всегда — пустыня.

* * *

Приручая Бога, кормя его мясом из рук,
Можно преуспеть.
Перечеркнуть вековечный испуг
Слабого слова «смерть ».
И вот почему я поднимаю стада,
Грозы, города, людей без следа
Растаявших в аду — и вы забыли, когда.
Вы все забыли, все — понемногу.
Но река забвенья тоже может течь вспять,
А в оные годы вам было что терять,
И как ни бейся с волнами, будешь вспоминать,
И приплывёшь в объятия Бога.

* * *

Завертело-завалило,
Даже день невпроворот.
Что пройдёт — то будет мило,
Только это не пройдёт —
Постучится в наши двери:
Посмотри, какое я!
Мы ответим: как же, верим!
(Не поверим ни хуя).
Вот такие заморочки
Возникают каждый час,
И у каждой новой строчки
Биография — атас!

* * *

День, когда я не пропустил удар.
День, когда я сделал свой ход.
У, как хочется выть на луну
Между участью пешки и славой ферзя
На этой гладкой доске.

НЕСКОЛЬКО НЕСВОЕВРЕМЕННЫХ МЫСЛЕЙ В СЕДЛЕ

Время пришло, а мы все чего-то боимся.
Поздно бояться.
Я отпускаю поводья и думаю:
Пусть лошадь идёт, как знает.
А лошадь — останавливается
И начинает обгладывать сочные ветки
С придорожных кустов.
У лошади — своё отсутствие планов на жизнь,
Не совпадающее с моим.
В принципе, достаточно сорвать с дерева
Маленькую ветку,
Хорошенько стегнуть по крупу,
И наши планы выровняются.
Доставь мне такое удовольствие,
Не думай о жизни!

* * *

Чорт! Стремена слишком высоко.
Я с трудом ловлю равновесие на полном скаку,
Но всё равно посылаю лошадь в галоп.
Из-под копыт летят комья грязи,
Неостановимое движение
Захватывает своим ритмом.
Галоп — теперь всё равно,
Что там впереди:
Ствол упавшей берёзы
Или маленькое болото.
На скорости — всё равно.
Когда разогнался, можно доверять
Буквально каждому шагу,
Инстинктивным прыжкам
И рывкам
Из стороны в сторону.
Так доверяли мне,
Когда я рулил по горным дорогам
Много тысяч километров
Мимо лежащих в пропасти грузовиков,
Мимо окровавленных людей,
Преграждавших нам путь,
Мимо, мимо...
В сущности, все мы «думали о молоке».
А я был такой же лошадью,
Знавшей только конюшню,
Сон и свободу скачки.
Мы и теперь думаем о молоке,
Но я не прочь проскакать,
Если мне позволят
(Без всякого табуна, под седлом,
Но другой дорогой!) —
Да, если мне позволят
Те, кого я люблю...

Но в общем, конечно,
Лошадью быть приятней
И понятней,
Чем человеком.
Я посылаю её в галоп — и она меня понимает,
Она не хочет
Переходить на рысь.
Зря я тяну поводья.

* * *

Видишь, всё очень просто:
Если знаешь, откуда берётся ветер —
Сиди в своём кабинете!
Если знаешь, откуда берутся деньги —
Приезжай за ними в пять часов.
Можно не торопиться,
Ты всё уже знаешь.
И, кажется, все знают тебя.
А моей любимой забавой
Долго было
Сидеть в солидном кабинете
(Где платят порядочные деньги),
Дождаться условленного часа
И, услышав стук копыт по тротуару,
Выбежать вниз, схватить поводья,
Сделать по городу два круга
И вернуться — как будто всё случайно,
Как будто я ничего не ждал.
Такая простительная слабость,
Вполне санкционированная слабость,
Она ничего не убавляет,
Развлекайся как хочешь — был бы прок!
И не то, чтобы я любил всерьёз
Этот стук копыт, цокот по асфальту,
Ритм, передающийся спине,
Но — помилуйте — где берётся ветер?
Это ясно лишь с второго круга,
И, знаешь, если станешь этим ветром,
Дыхания тебе уже не хватит.

Давай, осторожней, осторожней!
Смотри, сколько новых кабинетов!
Не сдувайте деньги со столов,
Затаив дыхание — только ждите!
Вот когда он будет позарез —
Стук копыт по старому асфальту.
Но не думай — его уже не будет.
Кризис. Конюшня разорилась.
Затаила дыханье вся Россия.
Табуны уходят на Кавказ.
Я сижу в отличном кабинете.
Я сижу в отличном ресторане.
Я сижу у монитора с умным видом,
Сочиняя серьёзную статью...
Тпру!
Куда ты прёшь — жевать осину?!

* * *

Можно сказать, что всё хорошо.
Хотя бы у меня.
Я же обещал!
Столько обещаний не выполнил —
Но ещё не поздно.
Полагаю, итог потерь подведён.
Место расчищено.
Оно мне нравится, как и прежде.
Безупречный выбор!
Дмитровский лесопарк.
Конечно, мы катались по миру в воскресение,
И потому было слишком много людей.
В следующий раз
Выберем нейтральный
И будний день,
Чтобы нам не мешали
Переходить в галоп.

* * *

Открой свой коралловый рот,
Закати глаза.
Песни петь поздно.
Я ловлю твоё дыхание —
И если ты скажешь,
Если ты скажешь...
Нет, молчи, зачем говорить!

Заставь меня ждать.
Все чего-то ждут:
Конца света,
Конца рабочей недели,
А мне на всё наплевать.
Так заставь меня ждать
Вместе со всеми,
Вместе со всеми.

Молчи, не говори,
Что ты только грусть.
Я давно не ведал грусти,
Забыл как её зовут.
Заставь меня мёрзнуть
На остановке,
Заставь меня ехать
К чёрту на рога,
Прежде чем вымолвишь слово,
И всё равно — молчи, только будь.

Когда тебя нет,
Люди повсюду
Сходят с ума:
Они убивают друг друга
И говорят — как хорошо
Убивать друг друга,
И говорят, что это —
Ради тебя.

И всё-таки они правы,
Всё-таки они правы,
Потому что у них тебя нет.

Ну а я нуждаюсь только в твоём молчанье,
В твоём молчанье — по телефонам,
По всем проводам, окутавшим этот город.
Вот и не говори ни слова.
Мы вместе смотрим на снег,
Которому предстоит
Свидетельствовать на страшном суде
Вместо нас — молчаньем.

И пусть решают вопрос:
Хорошо это или плохо,
Главное совсем в другом.
В чём — даже не знаю.
С тех пор,
Как жизни дали думать о жизни,
С тех пор,
Как смерти дали думать о смерти,
Судьбе — о судьбе,
Осталось одно спасенье:
Думать о тебе,
Думать о тебе.

* * *

Держись в седле как хочешь, держись в седле,
Иначе — тюрьма или нож.
Посланцы смерти танцуют на твоей земле,
И этот танец хорош,
В нём известно каждое па, каждое па тоски,
Предначертанное судьбой,
И легко разрывают то, что звалась душа, на куски
Труба и гобой.
Держись, не вступай в хоровод,
Это только музыка сфер,
Под какую балдеет народ
Или пьёт старовер,
Ветер января,
Слепая земля,
Мы выжили зря,
У тебя не осталось слов-ослов,
Только мыло и петля.

А я им дам жизнь.
Если нет другой — отдам свою.
Дам отчизну из отчизн —
Пусть поют, я подпою.
Страшно с Богом говорить —
И я возьму их страх,
Пусть этот ладан с треском горит
На берестяных кострах.

Не дай мне, Боже, соврать, когда светлы небеса
В ожидании дня.
Часто так — всех-то дел на полтора часа,
Только без меня.
Оставь меня на этом вечере,
Оставь меня на этом вечере,
Где танцуют танцы смерти,
И каждый всё знает сам.

* * *

Тебе уже нравится смерть? Хорошо, сыграем отбой.
Надоело говорить только то, что понимаем мы с тобой,
Надоело слушать только то, что слушаем, затаив
Дыхание — мы с тобой, давай-ка другой мотив,
Давай, давай эту музыку к чёрту,
Давай, давай эту музыку к чёрту!
Официант, аперитив!
Тебе обидно смотреть, как там они танцуют в тени,
Мол, не достанешь рукой — а ты возьми и протяни,
Веселье подано на стол, ламбада вышла из воды,
Плевать на верный рок-н-ролл, слепые вестники беды —
Давай, давай эту музыку к чёрту,
Давай, давай эту музыку к чёрту!
Плюй себе на следы!
В конце концов, это только конец концов,
Гонцов за медной луной,
Ты повторяешь наверно шаги отцов,
Бунтарей — а что за стеной?
Ты повторяешь — а это уже патология в нашем сюжете,
Отлично, мы знаем, что нам никто не ответит.
Давай, давай эту музыку к чёрту,
Давай, давай эту музыку к чёрту!
Слово — на ветер.

* * *

Я в ад втащу тебя на горбе,
Покрытый болью злых неудач —
Мой спутник, который — подобно мне,
Увы! — не холоден, не горяч,
И что с того, что бываешь крут —
Вернёшь ли уют всем смертям назло?!
А я скажу: наше место — тут.
Ты скоро поймёшь, как нам повезло.

Я в ад втащу тебя на горбе,
Твоя же жертва — и твой палач;
Да боль не знала воли в тебе —
Теперь гуляет и пляшет вплачь —
Её коса хорошо поёт,
Лежит на веках её роса,
Когда свобода, заткнувши рот,
Иные слушает голоса.

И пусть гремит хоть звериный вой,
Дрожит в морях ледяных вода,
Я так и думал, что ты — живой.
Теперь я буду с тобой всегда.

* * *

Все пороки на нашей совести,
Все пророки, пути-дороги,
Все пороги, оббитые в повести,
И удары травы-недотроги,
Разрывающей тело зелёное
Вслед случайным твоим движениям...
Это что-то земное, заёмное —
Тяготение, притяжение,
Вдохновение — сиречь, тяга
По слепому ещё хотению
Умереть под солнечным стягом
Привидением проведения.

Тесно пороху в пороховнице,
И деснице в незрячем теле,
Ибо глаз в колесе глазницы
Мчится вдаль, куда мы хотели.
Нет предела брошенным взглядам,
Если тело — твой дом и предел.
Но бессмертие где-то рядом —
Там, куда ты не доглядел.

ГИМН ВОЙНЕ

Еще идёт война.
Уже идёт война.
Пока идёт война.
Дана и суждена,
Верна и не верна,
Как честная жена,

Война моя, война!

Иным осуждена,
Другим вознесена,
Для третьего вина,
Вино — для пацана,
А на похоронах —
Четыре стакана.

Война, моя война.

Когда тебя убьют
(Война, моя война!),
Когда войдёт уют,
Достроится стена —
Страну счастливых снов
(Война, моя война)
Закроют на засов,
И больше ни хрена.

Ты проклята давно,
С апостольского дня,
Как красное вино,
Что в венах у меня.

Война, моя война!
Идёт за ратью рать,
Но мне не выбирать,
И мне не умирать.

ГИМН СЛЕПОТЕ

Сто пудов томов,
Трамвай на углу,
Вальс кондов
На этом балу —
Книжные черви жрут металл и бетон.
Лети, лети наощупь —
По брейлю лети,
На главную площадь
Ведут все пути:
Человек — это знак,
Бог — это стон.

— Вальс! Сыграйте мне вальс! —
Говорит он с неба, и он за нас,
Он не знает латыни, как простой свинопас,
Но знает нас отныне,
Наш город — пустыня,
Наши мысли — песок,
Но есть кто-то,
Кто даёт миру сок,
Или ноту,
От которой ломит висок —
Даёт святыню.

И то что есть —
Говорили: месть,
Оказалось — весть! —
Просто слов на свете не счесть,
Не то что звёзд в ударе.
Даром мы уходим.
Даром проведём
Время, тратим даром —
И обретём
Всё даром, даром!

Открой глаза!
Всё равно, что — ночь,
Всё равно, что — речь,
Вечный вокзал нашей жажды.
Здесь столько нас,
Сколько он припас:
Глаза открываются только раз —
Над тобой,
Однажды.