Зацепило?
Поделись!

Сон

опубликовано 06/11/2012 в 15:16
…Это было что-то вроде
Домашнего спектакля
Или хэппенинга —
Короче, все были в курсе.
Я вошёл в комнату
Как раз
На своём монологе,
Которого не знал.
Впрочем, приятель
С улыбкой протянул мне номер
Глянцевого журнала,
В котором было напечатано пять или шесть моих статей.
«Вот твой монолог, я
Обвёл эти слова красным маркером,
Или чёрным маркером,
Выбирай сам».
Я рассмеялся и отбросил журнал,
Это не имело никакого отношения
К моему монологу,
Тем более
Мы пытались, кажется, играть древнегреческую трагедию,
Антигону или Федру или Царя Эдипа (что скорее всего),
Поскольку, вглядываясь в лицо
Своего приятеля,
Который когда-то был мне близким другом, а теперь вот так, без обиняков,
мог являться только во снах,
Я вспомнил, что это была его любимая пьеса.

Стало быть, вот как!
В маленькой комнатке, переходящей в зимний сад (рояль почти помещался
в эркере)
Несколько человек, вполне вальяжно расположившись
На мягком диване и креслах вокруг журнального столика,
Собирались представить между собой
Греческую трагедию
Отцеубийства.

Откровенно говоря,
Все они были вполне симпатичны,
Даже трогательны
В своём желании убить.

Метафизически
Мы все давно убили отцов
С их не выстраданной жизнью,
Подпорченными временем идеалами,
Недовольным взглядом в зеркало,
Жалостью обращенной вовнутрь,
И так далее, и так далее.

Мы давно отомстили за своё послушание до пятнадцати.
Но тут
Речь шла совсем о другом.
Мы собрались,
Чтобы совершить отцеубийство
В самих себе,
Наш заговор, такой театральный,
Нёс роковую печать колдовского заговора,
Речь шла о подлинном убийстве,
О ритуале очищения.

Незавершённость!
Вот слово, которое вспыхивало и гасло в шёпоте среди декоративного
буйства растений,
Среди предметов, не знавших, что такое пыль.
Мир готовился перейти в иное состояние,
И мы, четыре или пять пар глаз, пристально следили за солнечным лучом,
обходившим комнату —
В нём не танцевало ни одной пылинки.

Незавершённость!
За окнами, где-то там внизу, лежала страна,
В которой выросли мы и наши отцы.
Страна, сплошь покрытая развалинами цементных заводов,
Покосившимися брошенными избами,
Наполовину распаханными полями, в которых ржавели
Оставленные плуги и сеялки.

Грязь, отвоёвывающая пространство у дорог и тротуаров,
Пыль, въедающаяся щепотка за щепоткой в стены зданий,
Переполненные мусорные баки,
И даже неухоженные кладбища, —
Всё это
Мы приняли в наследство
Вместе с незавершенностью бытия.

И всего этого,
Конечно,
Не было ни в этой комнате,
Ни в номере глянцевого журнала,
Который теперь лежал где-то в углу,
Символизируя единственный несообразный предмет
(Грязь как набор химических элементов, расположенных
в несоответствующем месте, —
так выразился один известный химик).
Ну что ж.
Наша пьеса явно перехлёстывала через край.
Мы вышли на улицы,
Словно желая
Покинуть место преступления,
Убедиться, что всё по-прежнему,
И нас никто не замечает,
Не показывает на нас пальцами…

Нас действительно никто не замечал.
В лицо дул горячий ветер.
Пыльная буря летела по городу, поднимая и опустошая урны,
Выметая огромной воздушной метлой
Пыль и грязь
Из каждой складки асфальта.
Укрывшись за автобусной остановкой,
Мы кричали друг другу:
«Ты видишь?»
«Да! А ты видишь?»
Пыльная буря проводила границу.
Шла стеной,
За которой город преображался:
Аккуратные дома и переулки,
Опрятные, чистые, ухоженные,
Словно покрашенные свежей краской
Лица прохожих…
Там начинался другой мир,
Не имеющий никакого отношения
К нашим отцам.
Мир, сошедший с суперобложки.
И вдруг
Я отчетливо вспомнил монолог Эдипа,
Его отчаяние за минуту до самоубийства.

Этот ветер сметал
Всё незавершённое,
Свидетельствовавшее
О тщете человеческих намерений.
Этот ветер
Ставил точку
В наших надеждах,
Как если бы
Солнце
Остановилось над виноградниками Арля,
И неоконченная живопись Ван Гога
Была дописана навсегда.