Зацепило?
Поделись!

Змеи и алмазы

опубликовано 25/06/2019 в 20:07

* * *

Нет времени
Сказать НЕТ времени
Вот и сейчас
Нет времени
Вчера
Не было времени
Завтра
Не будет времени
Его нет
Во веки веков

Как трудно
Найти время
Сказать времени
Что его нет

БЕЗ СКЛАДОК

изначальный мир
свежий запах
святая фактура ткани
утро пахнет астрами
луч ложится
не отбрасывая тени
сияющая улыбка
ни одной морщинки
ни одного признака старения
воздух будто погладили утюгом
упругие полотнища счастья
натянуты между нами
стерильное блаженство
примитивной и ясной жизни

ЗМЕИ И АЛМАЗЫ

Столбовые дороги метафор становятся тропами.
Все меньше людей, все неухоженней лес.
Змеиный угол.
Шипят под каждой колодой.

Раньше когда-то в Индии, в ущелье Голконды
Было самое змеиное место на свете,
И там добывали алмазы.
Алмазы и змеи. Прекрасное сочетание.

Все драгоценное должно быть опасным,
Так испокон устроен маркетинг метафор.
Змей извели, и камни подешевели,
Вот и приходится снова
Искать нам змеиный угол.

* * *

Вот подъезд, у каждого подъезда свой запах,
У каждого коридора.
Необычный? Нет.
Эти запахи как цвета в радуге человеческого быта.
Все они знакомы.
С каждым пришлось пожить,
И теперь они -
Белый цвет существования.
Может они напоминают
О былых временах,
О других людях, нырнувших на дно
Неглубокой памяти.
Но дело не в том.
Постой, подыши этим воздухом неловким,
Где смешались запахи пота, отбросов, дешевой краски.
Постой, как стоят на развилке дорог.

* * *

Я - человек, я придаю смысл существованию предметов.
Одежда. Дома. Автомобили.
Без меня это просто еще одна форма грязи,
Бессмысленное сочетание молекул.
Я человек.
Я придаю смысл существования пулям,
Бомбам, отравляющим газам, генеральским планам и звездочкам на погонах.
Без меня это - предметы неизвестного культа,
Забытый нелепый ритуал.
Я человек, я придаю смысл существованию смерти.
Без меня она умерла бы с голода,
Без моего счастья и моей боли.
Кормлю ее с руки,
Глажу по загривку.
Даю ей имена.

* * *

Я – плита ПО-2, секция бетонного забора.
Панельное ограждение, модель вторая.
Вы меня знаете. Я с ромбиками.
Меня создал Борис Лахман в 1974 году,
И мы изменили мир.
Ему было 30 лет, но все уже осточертело,
Когда в контору поступил заказ
На эту бетонную плиту.
Он набросал три эскиза.
Первый – с изящными завитками,
Последний – с кирпичной фактурой.
Я же была второй.
Стоял обычный пасмурный день
Середины семидесятых,
День безвременья,
День похорон хорошего настроения,
И Борис
Вложил в мой дизайн
Все, что чувствовал в этот день.
Это была шутка, но шутка от души.
Разумеется,
Проекция двадцати гробов
На бетонной панели
Не должна была удовлетворить заказчика.
Никто не знает, почему
Именно мой эскиз
Был утвержден,
И все бетонные заводы Советского Союза
Начали день за днем
Тиражировать мое тело.
В первое время Борис
Гордился мной,
Как любой архитектор,
Увидевший воплощение замысла в деле.
Он получил премию на ВДНХ
За лучший дизайн забора,
И шел за ней
Вдоль своего забора,
И в Сочи купив на эти деньги билет,
Садился в поезд у своего забора,
И выйдя к морю, искал проход
Среди плит своего забора,
И дальше, куда бы он ни поехал,
Куда бы ни шел,
Перед ним вставала я –
Плита ПО-2,
Памятник его плохого настроения.
Я была везде,
Сотнями миллионов гробов
Я смотрела с шестой части суши,
Обозначала границы
В странах Соцлагеря,
От тюрем и кладбищ до детских садов
Я жила в глазах
Обитателей этой земли.
Борис, Борис…
Он не сошел с ума,
Но жить дальше рядом со мной
Ему не хватило сил.
При первой возможности,
Сразу после Олимпиады,
Он сбежал из страны.
Я пыталась преследовать его в страшных снах,
В кадрах русских фильмов,
Но бесполезно.
Он обосновался в Нью-Йорке, в архитектурной конторе,
Забыл и русский язык, и русский пасмурный день,
И то, что мы вместе с ним
Уничтожили все надежды
На счастье
У миллионов.
Теперь он проектирует мегамоллы,
Стоянки и плазы,
Добивая остатки
Американской мечты.

МОЙ ДЕД ХОТЕЛ ИЗМЕНИТЬ МИР К ЛУЧШЕМУ

Советская масляная краска
Была густой словно патока.
Цвета всего три:
Канареечно-желтый, грязно-зеленый и синий.
Она обволакивала дерево
Бесформенным чехлом,
Крошилась и осыпалась
После первой зимы.
Надо было красить опять.

Каждую весну
Дед брал банки и кисти, бутыль скипидара,
И начинал преображение дачного мира.
Стены дома, скамейки, забор.
Чем ярче, тем лучше.
С самого утра он был уже где-то там,
В облаке скипидарных паров,
Проводя линии границ между цветом и серой пылью.

Это было не так давно.
В подмосковной дорожной пыли
Еще попадались винтовочные гильзы,
А на рынках можно было встретить
Последних
Безногих инвалидов из сороковых,
Притороченных кожаными ремнями
К деревянным доскам на подшипниках.
От них пахло кожей и порохом.

Мой дед хотел изменить мир к лучшему.

Он должен был умереть в декабре 1941-го,
В декабре 1914,
В монгольских степях, на Халхин-Голе,
Под фугасами петлюровского бронепоезда,
При взятии Каховки,
И в тысячу других дат и мест,
Обозначавших историю.

Разведчик с Первой мировой
(Четыре георгиевских креста потерялись в эвакуацию),
Вернувшийся с винтовкой
В родное село под Ровно,
Собравший батальон таких же беглых солдат,
Дошедший до Перекопа,
Коммунист с октября 17-го,
Кадровый военный РККА,
Служивший верой и правдой своей стране.

Мой дед хотел изменить мир к лучшему.

Но он не любил рассказывать про войну,
Про ордена,
Которые пылились в старой коробке.
И, хотя на улицах висели кумачовые плакаты,
На парадах полоскались знамена,
Алели галстуки,
Красной краски
У него в столярке
Не было никогда.

* * *

Фамилия как таран бъется в ворота вечности.
«Если не отец, так я. Если не я, так сын.
Мы разнесем эти ворота в щепки
И погреемся у костра
Вечного огня Истории».
Меняются головы, остаются ворота.
Спички, переходящие по наследству,
Давно отсырели.
За вздрагивающими воротами - пустота.

* * *

Все в миллиардный раз. Лежат обнявшись жертвы ли, палачи.
Плачут или блаженно молчат, измяв телами черную гладь.
И когда его лепестки опадают в слепой ночи,
В ней растет как юный цветок порыв его удержать.

Вся эта злая жизнь - скажу на ухо тебе секрет -
Ничего в ней такого нет, нас выбросят в смерть через пару дней.
Мы просто продлили ветер, продули сквозь тело свет,
И вот смотри, лепестки достигли уже корней.

Но каждый упавший на землю открывает миры,
И нарушать равновесие лучше, чем жить одному, одной.
Ведь хорошо же лететь, касаясь его коры,
Пока мировое древо цветет тобою и мной.


2019