Зацепило?
Поделись!

Накумеки

опубликовано 11/11/2019 в 23:15

КРУГ

На дощатых полах не оставят следов жернова,
Пыль на глянцевых стенах, похоже, не будет скрипеть,
Только жёлтая лампа, как висельника голова,
Перетянутой глоткой, набрякшая, сможет хрипеть.

Вдоль перил на откосах ступеней сотрутся следы,
Воды осени вряд ли снаружи отмоют окно.
Вряд ли будет беда – только приторный привкус беды,
Да на улице шарканье чьих-то размашистых ног.

Мне сегодня не некогда лбом упереться в стекло,
И желание странное – выпить из лужи воды.
Что меня в эту жизнь, не спеша, за нос взяв, вовлекло,
Скрыв беду от меня – или спрятав меня от беды?

Пародист в этих строках найдёт для пародии слог,
Пересмешник, конечно, отыщет для смехов предмет,
И сотрётся строка в тесном шарканье медленных ног,
И затихнет беда – и предчувствие будущих бед.

логос-bless

Прислушайся к течению ручья...
Ты сам – ручей, речушка, речка, речь!
И праведность твоя – всегда ничья,
поскольку смысл игры – журчать и течь!
Доколе ты не слил игру, будь здрав!
Ты – не один, мы – трепетно к молве
заглядываем вглубь, подол задрав.
Ты – на Гудзоне, я – на Санкт-Неве.
Что в подполе? Ужели только гул?
Неужто – темь, срамная мзга и гуд?!
Ты скажешь «bless» – и я отвечу God,
Так всё и yes – ты усмехнёшься «cool».
Кто верует в вербальныя богинь
И молится словесным божествам –
Да ведь для нас вода словес – огонь,
снующий по гниющим веществам.
Гнетущее предчувствие тоски,
Тоскливое преддверие пустот,
Сосисок зла холёные соски,
торчащие из злачных нечистот,
Проточные желания воды, –
Заржавленные в акведуках труб
на стыках маеты и лабуды, –
текущей, чтобы смыть отпетый труп.
Ты – станешь им... и мне не сшельмовать:
естественная склянь и канитель.
Сам маршируй-шуруй, сказавши "ать",
доколе не околбилась капель!
Покуда не осклабились, язвясь,
сомнения в никчёмности словес –
Ты – я не ничуть не шуточнее! – связь
неизреченья с плазмою небес.

камлание

растерявшись как мелочь на паперти
расплескавшись как водка по скатерти
разлетевшись как птицки осенние
цацки синии в сени спасения
вознесения сполохи
олухи
опущенья в морочину охлоса
переши-
бленные плетью обухи
двойники волохатые логоса
на немые ответы вопроствуйте
притворяясь мясницкими крючьями
шаловливо фальшиво юродствуйте
притаившись за сучьими сучьями
разнуздавшись как душные подати
расплодившись как лярвы во похоти
разгнездившись как птицки весенние
цыцки дойные в сень воскресения

ПОТЕРЯННЫЙ ГОРОД

В Петрополе над каждою верстой –
Воздушная мучительная яма.
Здесь жизнь рифмуется могильною плитой
С отточенною бритвою Оккама.

День расточительный как бы мертворождён
И движется по собственным законам,
И возглас удивления продлён
Глухим перемещающимся звоном.

Прислушаешься – кажется, поют
Колокола, а приглядишься – пусто.
И мертвецы находят здесь приют
Среди живых любителей искусства.

И, странно опрокидываясь ввысь,
Ссыпаются в воздушные овраги –
Строенья, жители, растения и взвесь
Туманной извести и распылённой влаги.

* * *

Полковнику Петрову
Отель «Метрополь» – это тот же некрополь
полковников чорной зимы…
Представь: год 20-й, промёрзший Петрополь,
И негде взять денег взаймы,
Все банки разграблены, всех спекулянтов
Повесили в Летнем саду –
Отель «Метрополь»… Ни шелков, ни брильянтов,
Ни вин в большевистском аду –
Одни лишь чекисты в потертых кожанках,
Бандиты в кепье набекрень,
Да пьяные шлюхи на койках-лежанках –
Такая махровая хрень.
Где люстры? Ковры? Гарнитур из Марселя?
Гарсон из Парижа? – в чека!
Железный Дзержинский, лиловый от хмеля,
Льва Троцкого злая рука,
Сен-Жюста-Ульянова бред фанатичный –
Вот Троица наша теперь…
Но чорный полковник идёт, симпатичный –
Толкает заветную дверь –
А там – и рейнвейны, и пуфы из плюша,
И сам Государь подшофе,
Бароны, и графы, и фрейлины в рюшах…
...По кайфу, что есть в галифе
Ключи от заветных дверей в Зазеркалье
И пропуск в иные миры…
Ну что же, полковник – ответствуй, каналья,
Припёр нам оттуда дары?!

КРУГОВОРОТ

1

Сомнителен теней круговорот,
Где каждый, рот разинув, смотрит вверх...
Но если ближний твой почти урод,
То значит ли, что ты не человек?

Мой голос тих, строка моя слабей,
Чем нити тень, чем поцелуй любви.
Униженный, воспрял я средь скорбей
Под вывеской железной «Не убий!»

Я на листе живу, как на песке,
И строю город из картавых строк,
И теплится глухая кровь в виске,
Пока клинок, пронзив, не даст ей сток.

2

Зачем, смеясь, любуется толпа
Хитросплетеньем выцветших теней?
Зачем моя проворная тропа,
Затерянная, пролегает в ней?

Я, наизнанку вывернув испуг,
У пропасти молчу, застыв над ней,
И две ладони узких женских рук
Двух гибелей, зажатых в них, страшней.

Восторженность моя здесь ни при чём –
Виновен я без горечи вины,
И если обернуться – за плечом
Ладонь одна и тень одна видны.

Смеяться если – то на полный вздох,
Черствеет речь, как хлеб на сквозняке...
Под вывеской железной «Чтоб я сдох» –
Живу одним клинком в твоей руке.

ПЕСНЯ


Закончился фест в Комарово.
Разъехались гости. Адью.
Не то, чтобы было
конкретно херово,
Скорей – херошо. Айлавью,
Песчаная паперть залива,
Озёрная щучья волна,
Горенки могила,
хРеновая вилла,
Пиитов бухая луна!
Люблю вас, карельские сосны,
Дом творчества, творчества дым!..
Литавры бутылей
бывали несносны,
Но Бух с ними – мне допиздым.

БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО

Выходит из спячки слюнтяйка-весна –
Мороз по-пластунски сползает в кювет –
Щебечет шпана, назревает война –
Шпионами вскрыт неба синий конверт.
Всё вновь повторяется – нежность и жесть,
Восторги в преддверии морга любви –
Подчитаны книги – мешков пять-семь-шесть –
«Апостол», к примеру, и Jan Des Bouvrie.
Отсмотрены кинасы: весь Эйзенштейн,
Арт-хаус, noir, сериалы и срам.
Вмортирован* в башню кошерный кронштейн
"Лехаим", а рядом с ним ¡No pasarán.
И что мы имеем на выходе – персть,
Гремучую доблесть, мозолистый стыд?!
Вот ты – мой читатель – утративший шерсть –
И ты – мой хулитель – из низменных гнид,
И я – ваш создатель на уровне слов –
И вы, веснеяные чиксы весны, –
Всё стадо людское – семь лямов голов –
Excuse me – мильярдов...
Все<м> риски ясны?

*) так верно

SOS-NO-RIP

Sos-Norm был профессиональным синим дайвером,
а это вид состязаний со здравым смыслом,
чтимый черт те как выжившими,
выжившими из ума писпиитами и посейчас.
На рубеже персонального полтинника
многие исследователи огненных глубин,
в ноль выработав витальные ресурсы,
канули, посинев навсегда.
Пронырливый Sos-Norm
отделался сравнительно легко:
быстро всплыл,
частично утратив слух и стыд,
что позволило его врождённой хитрости,
обаятельному цинизму
и хорошо замаскированной под добродетель похоти
расправить перепончатые крыла.
Просохнув и воспарив,
Sos-Norm предался стёбу над всея и всем,
успев перед преждевременной
своевременной отставкой по жизни
подержать в руках итоговое увесистое собрание
своих шельмоватых шалостей.
И как древние олимпийские атлеты
разбежавшись бросали назад камни,
чтобы увеличить прыжок, –
кинув свои увесистые волюмы,
Sos-Norm перескочил черту.

ФИНАЛЬНЫЙ ЗАПЛЫВ

Приходи ко мне завтра в Нору ввечеру –
Сериальчик смотреть и фуфлыжку вязать:
Мы с тобою у жизни земной на пиру –
С нас пока ещё есть чего времени взять:
Ведь у нас ещё зубья (родные) крепки,
Ливер – в целом – в порядке, костяк не скрипит;
Изъедим брашна шмат – пощекочем пупки –
Мы ж – царьки-корольки, наш кердык в скрине спит,
А вот Дорпат Алег четкернулся в четверг –
"прозмеясь, как минога" – форсировал Стикс –
Сериал вечной жизни земной – опроверг…
И фуфлыжку вязать не умел – вот и скис.

СДД

Не серчай, если я невзначай позвоню
С наступлением времени таянья льдин.
Я был сброшен в любовь, как с моста в полынью
Убиенный Юсуповым поц Rasputin.
Под гнетущей попоной безлунных ночей
Я, скукожившись, вжался в себя, как холуй,
Хоть имел дубликаты небесных ключей
И готов был отдать их за твой поцелуй.

КЕРДЫК

Я был в лесу -- искал там гриб, но не нашёл гриба,
поскольку не было грибов -- съедобных -- в том лесу,
не видел волка и сову -- ну что же, не судьба -
осталось просто созерцать осеннюю красу.
Да, был осенний влажный день, слегка туманный свет...
Я -- побродив -- присел на склон, вдохнул табачный дым...
Слегка задумался о том, что в жизни счастья нет,
О том, что всё кердык-фердык, тудым-сюдым-бердым...
Сие на тюркских языках имеет вещий смысл!
А я ведь тюрк -- натюрлих, тюрк! -- и знаю свой язык!
Мне внятно в этой жизни всё! -- и «жар холодных числ»,
И холод вечного тепла, и -- собственно -- кердык...

ПРЕД ИСПОВЕДЬЮ

Привет, кисуля, как дела –
В порядке ль все твои тела?
К примеру – тонкое – не глючит?!
Поэзья ничему не учит,
Но может вызвать смех и страх!
Смотри – не выпади во прах!
Но ты – живя в своём карассе –
Меня не слышишь, ибо спишь,
Семейный морок пидорася:
"Блести! Ну, што ж ты не блестишь!"
Я был грубее годом раньше –
Писал пожёстче и срамно –
Ты не внимала всё-равно...
Тебе куда фартовей фальши,
Елейней фетровая бредь...
О чём бишь я?
Не стану впредь
Смущать тебя стихирой грозной,
А буду с мордой лжесерьёзной
На горней паперти гореть.

we are animals

Злодею Г.
Ты – не зверь? Вот так новость! А кто ж ты тогда?!
Патиссон? Патефон? Беспилотная тень?
На три четверти ты – несвятая вода,
А на четверть – зверюга: когтистый олень,
огнедышащий скунс, гидравлический спрут,
перепончатокрылый сосун-нетопырь.
И во всех ипостасях звериных ты – крут –
И хвостом не юли, и губу не топырь.

№ 4

Не могу до тебя дозвониться!
Ты "обрезала" все провода!
Мокрым мороком Питер блазнится:
По-над, справа и слева – вода.
Тёмны окна в твоём переулке –
И нигде я тебя не сыскал,
Хоть и рыскал – как в поисках булки –
Словно сущного хлеба аскал.
Но в Мучном – только темь и морока,
На Сенной – толкотня и возня,
Вдоль Кривуши я шастал без прока –
Волглым мороком своды блазня.

* * *

Когда б я был обычным, плоским
Листом бумаги для письма –
На мне советским Маякотским
Воспета б ты была весьма!
Иль – экс-Осениным, что, право,
Как тихий омут – веселей.
Но я – неявная отрава –
Неотвратимее и злей!
Излей же все свои печали
Хотя бы пуд – на плотский лист,
Чтоб наразрыв заверещали
И поп, и дьяк, и атеист.
И попадья куда попало
Впотьмах катила бы бадью,
Разинув в ужасе кусало, –
Так изложи печаль свою!
И я, ея слезинам внемля,
Войду в твой срам зловящим сном,
Сибирь души твоей объемля
Чалдоном в рубище мясном.

"не вырубайте свет"

Полонский

свет будет вырублен, обрублены концы,
жбан будет выбелен (в душе мы все юнцы,
но се – иллюзия, найобка бытия...
нас ждёт диффузия, инверсия – без "я").
смотри вот – дания, Danila, даниил –
перл мироздания – запилен, как винил,
а был ведь лазерным, лазурным, световым
с изъяном ми?зерным, мизе?рным, бытовым.
и ты – полония полноформатный бро –
был круче плиния*, светлее, чем сребро,
но угасание коснулося очес,
прерви писание... покуда не исчез!

*) старшего