* * *
Неявное сочетаниеритмических литаний
за дальними госпиталями
мифические огни
кто молится и бормочет
кто жёлтые свечи жжёт
таинственный переводчик
путника переведёт
* * *
риск очутится в городегде призраки в очередях
и костью в пылающем горле
выкрик: тебя! тебя!
выбрали опростили
пустили в расход в метель
в провинциальном тире
ты служишь уткой теперь
переваливаясь с ноги на ногу
пересчитывая удары
надеешься — свалит намертво
дышащий перегаром
но он как обычно мажет
никто никого не нежит
приходит усталый мастер
и лезет тебе в промежность
подкрутит смажет ругнётся
уйдёт и не обернётся
но призраки смотрят пристально
надежда отменена
над головами нависла
зелёная тина дна
* * *
Китаец смотрит как я курюдао дэ дзин
более чем он над книгою перемен
никто не рыдал
на стекающую желтком зарю
на мокрый Финляндский вокзал
на девушек с гусиной кожей
туфли крокодиловой кожи
ванвэй, лаошэ!
в городе все похожи
дыбом шерсть
узкая и редкая борода мандарина
апельсиновых корок сладкая болтовня
хмуро смотрит мужчина
мимо меня
припоминаю массаж ступни
лёгкий путь анонима
голосовые связки
и упругие ягодицы
узкие глаза херувима
традиции
азиатский расстрел детей
приказ: экономить патроны
не знать потерь
по затылочкам по затылочкам
как и во время оно
легли впритирочку
ах, сакура сакура
долго Маня плакала
а китаец пидарас
целил метко промеж глаз
Последняя страсть Мао
танцовщица с персиковыми ногамигероически выносила превратности любви
как она выгибалась
как просила смелее
поэт заснул и жёлтая слизь
засохла чуть ниже правого соска
Проездом из Харбина во Владивосток
курносая проституткапьёт прокисшее молоко
перед рассветом жутко
хочется закурить
но сладкие сигареты
тянутся нелегко
и пустота отвратительней
чем в лабиринте — нить
скажем русский фашист
любил китайский балет
бывший член государственной думы
взасос его целовал
в харбине пустой вокзал
означает что твой билет
в страну откуда вестей
линьбяо не отсылал
корни выше ветвей
сними её обними
калейдоскоп теней
свербит вероятно печень
в наушниках Клаус Номи
и сколько смерть ни корми
она сполна отыграется
если вдруг будет нечем
ибо даос безмозглый
настой бессмертия выпил
губы салфеткою вытер
слушает перестук
диалогов событий
знаков рисунков литер
государственный извинитель
в кружке продажных подруг
* * *
картонные людикартонные звери
часовой на запруде
хочет в царицын терем
и думать досадно
об Антонии и Франциске
когда в комнате задней
гниёт кто-то нежный и близкий
сперму мешая
с кровью и женским соком
на юге китая
чистит перья ленивый сокол
* * *
калейдоскоп кундалинихаос железных схем
зовут значит я в помине
карамельный как Вифлеем
куропатка рыдает
на комплименты падкая
но не достать каравая
для подстреленной куропатки
жаль но склонивший голову
не слышит сигнал — беги
у охранника голого
под глазами круги
нежен он точно раненый
с раздробленной головой
пахнет любовь охранника
пересушенной травой
* * *
фантастическая историяприключилась с трамваем желания
он сошёл с траектории
обезумев от листопада
и надменные пассажиры
уносят воспоминания
уложенные по ранжиру
в термоса гнусавого ада
учтено и записано: нечисть
и утешиться нечем — течь
я люблю этот летний вечер
и лихорадку Эволы
в расписании моих будней
нет и намёка на речь
правило безрассудней
разхристранного глагола
как ты умеешь засаживать
патроны в гнездо ружья
как ты умеешь сцеживать
женское молоко
неба посланье влажное
как понимаю я
не разберут мятежные
так как оно легко
а я этим путаным слогом
сообщаюсь с внутренним благом
давно уже за порогом
и заметён паршой
пройтись бы по Лиговке сонной
до старого универмага
сыграть на гитаре соло
и выглядеть хорошо
* * *
движение к острогу из острогалюби его пока она даёт
не выходи на старую дорогу
поскольку нету в городе ворот
вчера я видел странную картину
красавица с иголкою во рту
имела постороннего мужчину
в Даляне на заплёванном мосту
* * *
эстакада эстафетая один на свете нет
ни цикады ни куплета
ни ответа ни монет
кушать подано, бедняга
скатерть белая лежит
от работы киснет брага
и дуреет вечный жид
пулемёт листает лица
метит заревом траву
надо чтоб опохмелиться
быть весёлым наяву
я смеюсь когда не знаю
где клубника где гнойник
где блевотина где знамя
где человек с популярным именем Александр и судьбой, достойной сериала для домохозяек
* * *
Прицел пределазнай поскольку
бессмертью платишь
неустойку,
не устоявшийся покуда,
паскуда.
Посуда в шкафчиках облезла,
и сами шкафчики облезли,
быт точит лезвие,
полезно
и резво,
прочее — болезни.
Был в лихоманке, был в ангине,
был в триппере и гайморите,
не в Касабланке, не в Нанкине,
тем более не в Сринагаре,
легко найти своё. простите.
среди событий — попугаев.
Я славно двигаю ногами,
беру руками, плачу ртом,
я это делаю легально
и обаятельно притом.
Но плакать следует слезами,
но двигать следует землёй,
не знаю, что придёт за нами?
Ковчег. Конвой.
И волчий вой, и птичий клёкот,
и обстоятельный помёт,
руками, — сказано, — не трогать,
и дёготь, — сказано, — не мёд,
попытка, — сказано, — не пытка,
и баба, — кстати, — не мужик,
но он её целует пылко,
раздел, проник.
Он клитор трогает руками,
он резво двигает ногой
в Нанкине или в Сринагаре,
но цели в этом — никакой.
Деторождения доспехи,
от бога прочно заслонясь,
она смеется, он навскидку —
кошачий князь.
Когда свистит, когда мяучит,
когда стремится слить вино,
когда твердит: мы были лучше
тому давно…
Кто наши промахи считает,
кто наши завтраки жуёт,
любов подранена летает
и громку музыку поёт.
* * *
Пародия нерегулярна.Катулл обознался и умер.
Приятели смотрят порно.
Подруги вникают в руны.
У жанра эпистолярного
в друзьях настойчивый зуммер,
тот, кто красит мир в чёрное,
мечтает выглядеть юным.
Я помню: мы жили весело,
Тасовали колоды.
Ресницы были пушистыми.
Стильными были губы.
И каждый был счастлив, если
Не ревновал свободу
К нетрезвому машинисту,
Казнокраду и женолюбу.
Однако в конечном счёте
Ревнивцы всегда в почёте,
Надёжное у них дело
И крепкие у них дети.
А я, длинношеий невротик,
Любивший назло и против,
Имею массивное тело
И проблемную энергетику.
Раз-два-три-четыре-пять,
боги вышли погулять,
и повеселиться
глянь по вене Пан плывёт,
и имеет нимфу в рот,
славная девица.
А в желудке тяжело,
и в голове ненастье,
в сердце правит бал Ваал, —
экое несчастье.
* * *
Пусть поэзия выглядит страннойтолько версия только обман
но бывает в далёкие страны
по пустыне бредёт караван
курит опиум нежный прохожий
пьёт вино его грустная шмара
ничего что денёк непогожий
и снежком заметает клошара
над Парижем закат над Москвою
над Самарой Иркутском Киото
эй возничий Илья что с тобою?
если можешь, прибавь обороты.
У нас экстази есть и полиция
есть красавицы есть виноград
есть друг друга знакомые лица
улыбающиеся невпопад
Курослеп подорожник малина
лето осень зима пластилин
а весной расставаться голимо
мы о будущем поговорим
кто навек флотоводца осудит
кто остудит былую вражду
наступают костлявые сумерки
на утехи в торговом ряду
идиот улыбнулся и умер
правдолюбца забили... и зря...
я хотел бы дожить до июня
даже может быть до декабря