21 января. Сижу на работе. Мне сегодня 22. Закат. В outlooke болтается поздравление от mail.ru. Не люблю людей с короткой памятью.

Проза жизни. Мне симпатичнее поэзия смерти. Осанна тьма египетская. Ты помнишь, как мы напивались с тобой? Как я разбил подбородок? Как корочка пятнистого мартовского льда резала запястья, когда мы ползали по сугробам? Сукин сын. Манкурт. Ну, все. Я плюнул и теперь мне легче.

Не хотелось вписываться в рамку жизни. Все в ней, а ты вне. Руки развязаны. Тебя никто не окучивает, ты никому не подчинен. Только старая мама методично капает тебе на затылок. Это все мутная вода.

Но ты смотришь в экран телевизора и все больше подсаживаешься на этот крючок. Ты думаешь - ты делаешь эту жизнь. Но теплые руки бога лепят из тебя покорного раба. На время подросток, с которым столкнулся в подъезде, выведет тебя из состояния ступора, тихо сказав: "Ну, ты - соска…"

22. На кого ты равнялся все это время и что исповедовал. И вообще, где твоя тайная молитва? Где твой удар в пах? Где блаженное чувство вкуса. Вкус жизни. Какой он? Я потерял тебя. А когда-то - стоило замаячить в окне знакомому силуэту и рот наполнялся теплой кровью.

22. У тебя нет стимула прикусывать язык. Ты похож на аккуратно сложенную купюру. И тебя волнует достоинство. Ее достоинство. Такая легкая подмена понятий.
Личность на наличность.
Гандон на презерватив из латекса с ноноксинолом и спермицидами.
Портвешок на hennesy.
Хуй на пенис.
Anathema на Moby.

16… Порой я погружаюсь в эту архаичную массу.

16. По утрам перед школой ты ласково целуешь пентаграмму. На краю города в серой высотке живет малолетка, которую ты склоняешь к минету. Ты грешишь и Бог еженедельно отвешивает тебе подзатыльники, от которых рот наполняется ей же - теплой кровью.

16. Прострелить ладонь из пневмо-пистолета...

16. Водка разливается в пластиковые бутылки из под "эльфа" и пьется жадными глотками. Ты дуешь на нее обветренными губами. Тебе кажется, что она горячая.

16. Как-то вечером рука гопаря аккуратно загоняет тебе заточку между ребер. Протыкает легкое. Ты идешь домой. За тобой тянется красный пунктир плевков… Твои мысли чисты. Их даже нет. Ты скорее созерцаешь, чем мыслишь. Ты не задаешь лишних вопросов и не произносишь лишних слов, тем более не используешь что-либо для их связки. Ты еще никто. Пустое место. Ноль. И никто не может тебя заставить платить по счетам, потому что некому тебе их выставить.

Вкус жизни. Это вкус теплой крови.