Зацепило?
Поделись!

Введение в перечень

опубликовано 10/05/2002 в 22:40

Люди обожают классификации. В этом, верно, сказывается их растерянность, и они пытаются расставить знаки, как в дорожном движении. Действительно, если бы знаков не было, чтоб куда-либо проехать, следовало бы иметь великолепную реакцию и профессиональное знание географии. А так путешествие превращается в поездку, где даны пункт А, пункт В и расписание электричек между ними. Извозчики, матушка, всюду довезут.

Знаменитая песенка Окуджавы о ярлыках - тоже своего рода попытка применить к хаосу систему. Мы готовы платить жизнью соседа за собственную свободу, но никогда не признаем, что окружающая действительность свободна по отношению к нам. И правда, как же действовать, если нет возможности рассчитывать на определенный результат? Чудо остается в памяти, чудо будоражит воображение, но кто бы согласился жить в настоящем волшебном мире? В том, где одинаковой силы огонь один раз согревает кашу, а другой раз превращает гречку в водород.

Даже о личном посмертии, на которое можно просто надеяться, чтобы не впадать в отчаянье, шли споры, плавно переходящие в войны. Люди хотели определенности и доказывали, что их спасение надежней соседского. В конце концов дело чуть было не успокоилось на утверждении, что ничего-то после смерти нет. Правда, с таким мироощущением долго не проживешь, все вернулось на круги своя, а страдает один бедный товарищ Берлиоз...

Однажды я наблюдал двоих друзей, которые, начитавшись Лао-цзы, с достойным лучшего применения воодушевлением делили всех людей на сухих и влажных. Они в конце концов поссорились, так как никак не могли решить, к какому разряду принадлежит Митя Горбунов, известный врун и сочинитель длинных баллад на темы средневекового фольклора. Дело было в том, что для этих персонажей в ходе спора сухость стала положительным качеством, а влажность - отрицательным. Точно так же и для Булата Шалвовича ясно, что умным быть - замечательно, а глупым - вполне постыдно.

Но все эти суждения, которые-то и становятся конечной целью классификации (надо прояснить свою позицию), пьяняще относительны и более всего способны дезориентировать отдельного человека. К примеру Лао-Цзы, придумавший дао, основанное на игре инь и ян, безусловно предпочел бы дураков. Он и сам был вроде нашего Ивана-дурака, лентяй и вечный беглец, не то, что серьезный Конфуций, знавший лучшие способы управления Поднебесной. Конфуций любил разряды и длинные списки противоположностей, а его верный двойник, alter ego каждого уважающего себя китайца, предпочитал случайные весточки из области неопределимого единства (хоть и отдавал себе отчет, что одно порождает два и т.д.).

Всякая система потенциально имеет в виду всеобщность. Научная идея стремится дорасти до масштаба религии, систематический ум хочет вобрать все сущее (от подвижной лестницы Ламарка - к догадкам Дарвина, учению о ноосфере Вернадского и прозрениям Тейяра де Шардена). Однажды я читал работу психиатра Ганнушкина. Тот классифицировал психопатии. Уже где-то на середине текста меня поразило: "Нет человека, который бы не нашел себе места в этом перечне". Какого же было мое изумление, когда я добрался до последнего разряда- психопатии самоотождествления с нормой?!

Смешно задаваться вопросом о реальном существовании всех этих отделов, подотделов, полочек и картотек. Мир устроен иначе, чем память компьютера, и дает нам время от времени об этом знать, - когда мы чересчур зарываемся. Ролан Барт в блаженные 60-е говорил, что язык- это фашизм. Он имел в виду ограничения, которые заранее задают сознанию фиксированные границы семантических полей. Но слова придуманы для удобства, - как-то надо пытаться уловить бессловесное.

Естественно, что людей больше всего интересуют люди, поэтому их-то чаще всего и систематизируют. Это приятное занятие. Человека - благо каждый сам по себе принадлежит к этой породе - можно рассмотреть изнутри, с точки зрения его сущности. Христианские антропологи спорят о двухчастной (душа и тело) или трехчастной природе (дух, душа, тело) личности, классифицируют грехи и страсти. Человека можно рассмотреть снаружи, с точки зрения его поведения. Психологи и психиатры ломают копья относительно агрессивности, темперамента, подавленных и проявленных инстинктов, интеллектуальных и адаптационных возможностей.

И все же самые убедительные классификации связаны с необратимым - движением человека по времени. Индусы, очень чуткие к ритму бытия, еще в эпоху упанишад делили земной путь на младенчество\ ученичество\ домовладение\ отшельничество.

С той поры изменился угол взгляда и объект основного интереса. Наш современник Дж.Стивенс пытался при помощи возрастных характеристик описать все человечество. Это очень характерный для систематического ума прием - идти от отдельного к общему, от событий - к закону, от укорененности в конкретном, данном как переживание, времени - к укорененности во мнимом, навязанном как суд и оценка, пространстве.

В итоге получилось несколько разрядов людей.

Взрослые "грудные младенцы" не имеют никаких нравственных ценностей. Ими движет грубый инстинкт и любопытство. Они видят лишь себя, интересуются внешней стороной вещей, способны хладнокровно убивать, служить палачами и "солдатами удачи", отправлять сатанинские ритуалы с человеческими жертвоприношениями.

Взрослые "малыши, делающие первые шаги", стремятся казаться полноценными людьми, мечтают быть на кого-то похожими, членами сообщества, коллектива, клана. Среди них фанатики всех мастей и видов, консерваторы, законопослушные граждане, лишенные инициативы.

Взрослые "подростки" ценят осязаемые объекты, готовы трудиться ради материальных ценностей, власти и славы.

Взрослые "юноши", напротив, сугубо идеалистичны, порывисты, желают бороться с мировой несправедливостью, внимательны к окружающему миру, любят животных и т.п. Они не костенеют в одной профессии, склонны заниматься самыми разнообразными вещами и не искать покоя.

И, наконец, по настоящему "взрослые" люди характеризуются стабильным поведением. Их основные ценности - семья, друзья и любимая работа. Они не бросаются из крайности в крайность, но спокойно наслаждаются повседневной жизнью и выполняют свой долг (по преимуществу в странах Западной Европы).

Как всякая своеобразная классификация, каталог Стивенса намекает на некоторые черты реальности. Но составлен он, очевидно, с точки зрения взрослого человека, не способного понять не только иного типа, но даже иного возраста, - вечного взрослого, который не помнит себя ни младенцем, ни малышом, ни подростком, ни юношей. Перед этим домохозяином уже отсечены все многообразные пути, - ему не стать космонавтом, киллером, жрецом, пророком и хоккеистом, - он сделал свой выбор. Джентльмен, не лишенный интереса к книгам и знаниям, скорей агностик, чем католик или протестант, не допускает никаких иных задач в жизни, кроме как сохранение самой жизни (причем в глобальном масштабе).

Положение усугубляется тем, что старость не кажется Стивенсу событием. Он не видит в мире множества стариков от рождения, а такие варианты выхода как отшельничество, тотальный уход или обычное бегство отсутствуют напрочь. Развитие семьянина закончилось на работе, отдыхе и семье, далее ничего не произойдет, кроме смерти.

В порядке отступления, быть может, имеет смысл заметить, что большинство святых и пророков ушли от мира в юности, не желая знать повседневности с ее практической ответственностью за родных, близких, собак, кошечек, чистоту полей и водоемов, сокращение ядерных и обычных вооружений.

...И все-таки мне кажется, что совсем не все люди обожают классификации. В каталоге ищут опору только взрослые. Те, кто играет во взрослых, выстраивают смешные, парадоксальные или заведомо провокационные системы. Чжуан-цзы однажды разделил мир на бабочек и не-бабочек, но потом пришел к выводу, что не знает: бабочка он, аль нет...

В романе Германа Гессе "Степной волк" главный герой Гарри Галлер страшно терзается. Он желает понять свою сущность. Действительно, конфликт: хищник бьется за власть с бюргером в рамках одного отдельно взятого человеческого тела. Но единство и борьба противоположностей оказываются мнимыми, и надо зарезать отражение Гермины отражением ножа, чтобы рассмеяться над многообразием мира.

Кто-то сказал: "знающий не говорит, говорящий не знает". Но ведь сказал же. Так пусть эта - будет последней классификацией в вышеприведенном перечне всех и всяческих классификаций.